Рядом ворчал и чертыхался Гастон, неуклюже взбираясь на седло прихваченного в Бельреми резервного коня:

— Вот дьявол, никогда в жизни не сидел еще на лошади!

Уже сидя в седле, Саймон обхватил Маргарет своими сильными руками и поднял ее на луку седла.

— Держись крепко, — сказал он и улыбнулся ей. — А теперь — на юг, и не будем терять время. Вперед! — приказал он, и кавалькада устремилась за своим предводителем.

Едва лишь они покинули территорию дворца, как в воротах показались их преследователи. Слышалась разноголосица яростных угроз, посылаемых вдогонку беглецам. Какое-то время люди Рауля сгоряча еще бежали за всадниками, но быстро поняли безнадежность такой погони и повернули обратно. Саймон оглянулся:

— Побежали, наверное, за лошадьми. Впрочем, граница этой проклятой земли уже недалеко. Еще немного — и мы будем в безопасности. — Потом он покосился на Джеффри и расхохотался: — Джеффри, это в первый и — даст Бог в последний — раз я показал врагу спину.

— И в первый раз потерял голову, — отозвался Джеффри. — Ну и огорошил ты меня. Это после твоего-то предостережения, чтобы я был хладнокровен! Интересно, что сказал бы обо всем этом король Генрих?

— Сказал бы, что мы избавились от гнусной гадины. Возьми правее, Сантой!

Охотничий дворец Рауля от границы его владений отделяло всего лишь одно лье, и вскоре кавалькада пересекла эту границу, пока они не углубились на пол-лье в соседние владения, Саймон не разрешал ослабить поводья. Потом они остановились, и Саймон, сняв с седла свой просторный зеленый плащ, накинул его себе на плечи, застегнув на шее и расправив складки плаща так, что сумел закутать в него Маргарет, защитив ее холодного ветра и любопытных глаз. Он чуть поудобнее усадил ее на луке седла, так что теперь она в полудреме лежала на его левой руке. Испытания, лишения и ужасы, через которые пришлось ей пройти в последние пять дней, не прошли для нее бесследно. Пока ей грозили опасности и она сама должна была принимать решения, Маргарет стойко переносила невзгоды, преодолевая страх и усталость. Но теперь, когда явился Саймон и смел все на своем пути к ней, она вдруг почувствовала, что его сила и покровительство приятны ей. Полулежа на его сильной руке, она, наконец-то, ощутила себя в безопасности. Слишком усталая, чтобы думать об этом или — если она вообще думала об этом — чтобы чувствовать, что Саймон — ее враг, которого она должна ненавидеть, Маргарет тесно прильнула к его панцирю и со вздохом облегчения закуталась в плащ Саймона. А он взглянул на нее и увидел, что ее глаза закрыты. И еще он увидел красное пятно на рукаве ее накидки. Саймон обернулся к Джеффри, который в эту самую минуту закутывал Жанну в плащ.

— Джеффри, она ранена. Мне нужно найти полотно для перевязки.

— Ранена? — встревожилась Жанна. — Опасно, сэр?

— Думаю, нет. Дай-ка мне твою косынку.

Жанна быстро сняла косынку с шеи, передала Саймону, и он склонился над Маргарет, разрезая рукав ее накидки кинжалом. У Маргарет был окровавлен локоть. Рана оказалась легкая, но когда Саймон начал туго перевязывать ее, Маргарет слегка вскрикнула. Он не обратил на это внимания, затянул повязку и закутал Маргарет в свой плащ еще заботливее, чем прежде, так что она совсем утонула в нем.

— Ты готов, Джеффри? — спросил он.

Джеффри и Жанна в этот момент целовались, но это не помешало Джеффри утвердительно кивнуть головой, и скачка возобновилась. Джеффри слегка поотстал от Саймона и теперь без помех любовался большими синими глазами Жанны, которых она не сводила с его лица.

— Ты… ты… сердит на меня, Джеффри? — спросила Жанна.

— Нет, — ответил он.