Было уже десять, когда мы наконец тронулись - Булт впереди под зонтиком с огоньками, который он привязал к лукокости, мы с Эвом, а в арьергарде Карсон, откуда ему было труднее поносить Булта.

КейДжей высадила нас в конце небольшой долины, и теперь мы направились по ней на юг, держась ближе к Языку.

- Отсюда много не увидишь, - сказала я Эву. - Но долинка кончится через км, и откроется вид на Стену. А через пять кмов Стена подходит к самому Языку.

- А почему река называется Языком? Перевод с бутери?

- У туземов для нее названия нет. Как и для половины всего, что имеется на планете. - Я указала на горы впереди. - Возьмите Кучипони. Самая большая естественная формация на всем материке, а у них для нее нет названия, да и для большей части ф-и-ф. А те названия, какие существуют, не имеют никакого смысла. Багажников они называют цсухлкахтты. В переводе "дохлый суп". А Старший Братец запрещает нам давать осмысленные, пристойные названия.

- Вроде Языка? - сказал он с ухмылкой.

- Он длинный, розовый и тянется, словно доктор хочет заглянуть в горло. Как же еще назвать такую реку? Да это и не название, а обозначение для нас самих. На карте она значится как река Конгломерат в честь пород, между которыми она течет в том месте, где мы ей дали название.

- Неофициальное название... - задумчиво произнес Эв.

- Этот номер не пройдет, - сказала я. - Мы уж назвали Жопка-Каньон в честь КейДжей. Она хочет, чтобы в ее честь было дано официальное название. Принятое, одобренное, нанесенное на карту.

- А! - сказал он разочарованно.

- Ну, а если так? - сказала я. - Самцы других биологических видов, кроме гомо сап, вырезают женское имя на дереве, чтобы тарарахнуться?

- Нет, - ответил он. - На Чооме есть водяная птица... Самцы сооружают гипсовые плотины вокруг самок, похожие на Стену.

Кстати, вид на Стену уже открылся. Долина, уходя вверх, расширялась. Мы поднялись на гребень - и вот, пожалуйста, - на другом берегу словно один из аэроснимков КейДжей.

До самых Кучипоней простиралась равнина, и Язык прорезал ее, точно граница на карте. Окислов железа на Буте не меньше, чем на Марсе, хватает и киновари, а потому равнины там розовые. На западе виднелись столовые холмы и парочка пепловых конусов, выглядевшие в голубой дали нежно-зелеными. А вокруг них и через холмы, спускаясь к Языку, вновь уходя от него, изгибалась Стена, белая, сверкающая на солнце. Во всяком случае, о проломе Булт не соврал - на всем своем видимом протяжении она казалась целой.

- Вот Стена, - сказала я и оглянулась на Эва.

У него отвисла челюсть.

- Не верится, что ее построили бутери, правда?

Эв кивнул, так и не закрыв рта.

- У нас с Карсоном есть теория, что они к ней касательства не имели, сказала я. - Мы полагаем, что ее воздвигли какие-то иные несчастные туземы, обитавшие тут прежде. А затем Булт со товарищи заштрафовал их до полного исчезновения.

- Какая красота, - сказал Эв, не слушая меня. - Я понятия не имел, что она такая длинная!

- Шестьсот кмов, - отозвалась я. - И продолжает удлиняться. В среднем на две новые камеры в год, согласно снимкам КейДжей, не считая заделанных проломов.

Из чего следовало, что нашу теорию можно сбросить со счетов, однако идея, что всю эту работу проделывают туземы, тоже ни в какие ворота не лезла.

- Она даже красивее, чем в выпрыгушках, - пробормотал Эв, и я чуть было не спросила его, что это, собственно, такое, но поняла, что он меня не услышит.

Мне вспомнилось, как я сама впервые увидела Стену.