Плохо, что ли? Кажется, как мы живем, другие и позавидовать могут.  Жратва

есть, от устали не помираем.

     - Не могу  так,  -  повторил  Говер.  -  Голова  тяжелая,  будто  вся

переполнилась, кровь ночами в ушах стучит, - он вцепился руками в  волосы.

- А мыслей нет. Будто ключ какой потерян...  В  конце  концов  всего  один

день.

     - У многих за один раз ничего не выходит, - Руж нагло  ухмыльнулся  и

почесал впалую грудь. - И во второй раз ходят, в третий, и в пятый,  -  он

поднялся и, громко стуча деревянными башмаками, двинулся к двери. Так  что

подумай, братец.

     Говер покачал головой. Нет, уж он решился. Перерешить было бы слишком

тяжело. Одетый, лег он на кровать.  Сердце  сильно  билось,  и  все  время

делалось жарко и душно при мысли о завтрашнем. Черт с ними,  с  мучениями.

Главное, он все поймет: таблицы мудрости, смысл Земли  и  Неба.  Все,  что

знают Мыслящие, будет знать он.

     Говер поднялся еще до света. Пожевал  вчерашнего  черствого  хлеба  и

запил холодной водой. Взял сумку и тихо спустился  вниз.  В  кухне,  возле

огромного очага уже хлопотала толстуха Хиг. Огонь капризничал и  не  хотел

гореть. Пахло дымом и остывшей пищей.

     Говер не стал откликать хозяйку, потуже затянул завязки на  куртке  и

шагнул на улицу. Меж домами плавал густой синий  туман.  Ставни  были  еще

закрыты. Повозки заспанных, закутанных в кожаные плащи торговцев, катились

от городских ворот. Говер шел им  навстречу,  против  потока.  Он  шел  из

города на Гору Мыслящих. Он - решился.

     У ворот его остановили.

     - Туда? - спросил один из стражников и ткнул пальцем вверх.

     Говер кивнул.

     - Покаж, чего несешь.

     Говер замешкался, и стражник сам вырвал из его  рук  сумку.  Проворно

перетряхнул содержимое и извлек глиняную бутылочку.

     - Это что? - губы его радостно расплылись.

     - Бальзам.

     - Ну конечно, бальзам!

     Стражник ловко сколупнул воск и хлебнул прямо из  горла.  На  секунду

лицо его застыло в предчувствии радостного тепла, потом  губы  скривились,

он затряс в воздухе руками, замотал головой и принялся плеваться.

     - Я же говорил!.. Бальзам...

     - Да катись ты вместе со своим бальзамом!  -  и  стражник  с  размаху

швырнул бутылку на мостовую.

     Глиняные  осколки  и  густые  маслянистые  капли  брызнули  в  разные

стороны. Несколько секунд Говер стоял неподвижно, от обиды у него  дрожали

губы. Потом подхватил он растрепанную сумку свою и почти бегом  кинулся  в

ворота.

     - Ничего, лишь бы стать  Мыслящим,  -  приговаривал  он,  закипая  от

досады. - А там я...

     Что он сделает, когда станет Мыслящим, Говер представлял  смутно.  Но

желание было жгучим и томительным, как жажда.

     Говер бежал по тропинке  наверх,  туда,  где  из  седой  хвои  низких

деревьев  поднимались  красные  стены  огородов  и  желтые  купола   Храма

Мыслящих.