-  Род иллюзии. Надеюсь, это-то вы понимаете?

    -  Конечно. Но тогда откуда взялся вариатор?

    -  А при чем тут?..

    -  Вариатор доставлен с Тагоры. Якобы образец техники Странников.

    -  Все смешалось. Впрочем, так и должно быть. На определенном этапе накачки уже не удается проследить, откуда приходит та или иная иллюзия.

    -  Скажите, Бромберг, а с Пирсом вы сотрудничали когда-нибудь?

    -  Что значит - сотрудничал? Он ноолог, а я - историк науки. Конечно, я изучал его работы, его самого… Когда случилось несчастье в лаборатории, я как раз направлялся к нему.

    -  Несчастье какого рода произошло там?

    -  Взрывной импульс Тиффани. Вы знаете, что такое импульс Тиффани? Хотя что это я…

    -  У меня другие сведения.

    -  Ваши сведения неверны!

    -  Возможно… Вам не закрадывалась такая интересная мысль: все ложные объяснения всегда по касательной проходят рядом с истиной? Как бы дразня ее. Когда-то говорили, что вора тянет на место преступления…

    -  Это вы обо мне?

    -  Пока нет. Но вспомните: запрет на Машину объяснялся тем, что в недрах ее зародился новый нечеловеческий разум, новая цивилизация. Так?

    -  Да. Я сам придумал это объяснение. До сих пор горжусь им.

    -  А вам не кажется, что нечто подобное случилось на самом деле?

    -  Болезненный бред. В стиле Сикорски.

    -  Разум, получивший возможность расселяться по сознаниям тысяч миллионов людей, которые ни сном ни духом…

    -  Перестаньте!

    -  Пирс работал как раз над этим, не так ли? Может быть, машинный разум почувствовал в нем опасного противника, конкурента?..

    -  Да прекратите же!!! - Голос Бромберга взметнулся до визга, сорвался… Сам он, багровый, качнулся к экрану, лицо его вывалилось за пределы, остались только глаза и лоснящийся нос. Безумные, чуть косящие глаза. Потом они медленно мигнули… - Вы правы, Попов, - сказал Бромберг совсем иначе. - Я не сомневался, что вы догадаетесь обо всем. Владея таким объемом информации, мудрено не догадаться…

    -  Вы - Бромберг? - спросил я.

    -  Да. В определенной мере.

    АЛЯ

    Они сели на каком-то крошечном островке посреди пустого океана. Дом приземистый, вжатый в скалы… Наверное, зимой здесь штормы.

    -  Рудольф Сикорски, - представил Максим хозяина. - Александра Постышева, носитель ноограммы Стаса Попова.

    -  Вы это ощущаете? - спросил Сикорски, пожимая ей руку.

    -  Иногда.

    -  Крепитесь, девочка. Это бывает очень тяжело, особенно когда она начинает распадаться. Вот Максим побывал в таком положении…

    -  Он говорил. Но без подробностей.

    -  Те подробности такие, что лучше, о них не говорить. Главное, не позволяйте наезднику управлять вами. И знайте, что боль - ненадолго. День, два.

    -  Он будет исчезать…

    -  Да. Умирать в полном сознании. Цепляться за вас.

    -  Какой ужас…

    -  Ужас. Он симпатичный человек, он мне понравился. Что ты думаешь обо всем этом, Максим?

    -  Что он намерен делать, Экселенц?

    -  Он? Намерен? Это не те слова…

    -  Возможно, не те…

    -  Просто не те, Максим.