-  Но ведь машина не вечна. Рано или поздно она придет в негодность, разрушится…

    -  Попробуйте поговорить об этом с Бромбергом. В конце концов, он - один из…

    -  Бромберг?!

    -  Да. Старый Айзек Бромберг. Жизнь положивший на…

    И тут раздался сигнал вызова. Сикорски недовольно махнул в сторону экрана, но тот уже осветился.

    -  Экселенц! - почти крикнул появившийся человек. - Мы раскопали, что произошло с Абалкиным! Раскопали до конца… - Тут он увидел меня. Глаза его распахнулись. Светлые холодные глаза.

    -  Очень хорошо, Максим, - сказал Сикорски. - Я доволен. Но стоит ли врываться без предупреждения?

    -  Да, Экселенц. Не стоит. Стас, вы?..

    -  Со мной пока все в порядке, - сказал я. - Мы беседуем о жизни.

    АЛЯ

    Все самое главное приходило к ней в полудреме.

    …она знала откуда-то, что просто глазами увидит это иначе, не так, как сейчас: изумрудный песок, черные волны, иссиня-серый айсберг вдали. Волны ворошили сероватые льдинки, шугу, прибитую к берегу. Это значит - лето. Она стояла, широко расставив ноги, и смотрела вдаль. Громадная оранжевая туша лежала, полузарывшись в песок. Торчала вверх очень человеческая, но чересчур огромная рука. По белому, с лиловатыми и желтоватыми пятнами небу ползла цепочка багровых огоньков. Стоило мне захотеть, и черные воды расступятся передо мной, открывая дорогу в таинственную бездну. Там мой дом, мой истинный дом. И в горах. И за болотами, в глубоких расселинах, откуда восходят дымы, пахнущие целебно. Я никого никогда сюда не пущу, я сделаю так, что пришедшие забудут дорогу. Но мне тоскливо без них, и я творю их перед собой из остатков воображения. Темный город возникает на пляже, и волны обтекают его, не смывая. Тонкий звук поднимается кверху, к небу, зажигая концентрические кольца…

    Аля очнулась и, вскочив, осмотрелась. Все было слишком просто, чтобы казаться ужасным.

    Пустые стулья стояли неровным полукружием, как бы беседуя. В открытые окна влетали голоса. Доносились удары мяча, невнятные механические звуки и электрические потрескивания.

    Вошел Горбовский, по-прежнему озабоченный. Сел на стул верхом, посмотрел на Алю, вздохнул и покачал головой.

    -  Нашелся наш Стас, - сказал он. - Только не знаю, хорошо ли это…

    -  Где он? - быстро спросила Аля.

    -  На Земле. У Сикорски.

    -  А кто такой Сикорски?

    -  Неужели не знаете? Это была громкая история.

    -  Первый раз… - она замолчала. Внутри лопнул пузырек. - Знаю. Да. Все знаю. Но - зачем он Стасу?

    Горбовский пожал плечами.

    -  Мы безнадежно опаздываем… главным образом - вот здесь, - он дотронулся до лба. - А кроме того - некий паралич воли…

    -  Паралич волн, - повторила Аля. - Жалко.

    -  Как вы себя чувствуете? - спросил Горбовский. - В такой переделке побывали.

    -  Не знаю. Никак не чувствую. Еще не прожгло.

    -  Да, это я понимаю. Ну, что - оставим работу профессионалам?

    -  Нет, - сказала Аля.