Юл потрогал. Под пальцами хрустело.

    - Кто же это вас?

    - Не знаю. Окружили, кричали... потом отвели куда-то Вецу...

    - Это садовник?

    - Да... и чем-то меня по глазам... Мне кажется, его убили.

    - И где же все это происходило?

    - Там - в Рощах.

    - Вы пошли в Рощи? Без фильтров? Как же вы выдержали?

    - Да... ничего. Выдержал. Запах и запах. Ничего.

    - Что же вы рацию-то забыли, - сказал Юл. - Разве же можно так?

    - Забыл, - сказал Петров. - Быстро собрались - только в монастыре и вспомнил. Слушайте, - он попытался сесть, - надо же как-то сообщить...

    - Знают, что мы здесь, - сказал Юл. - Утром выцарапают. Или днем.

    - Да нет, я не про это, не про нас. Послушайте: мне Филдинг описывал здешнюю ситуацию и просил проверить кой-какие предположения... гипотезы... Я и проверил. И все сходится, понимаете?

    - Нет, - сказал Юл. - Я ничего не знаю о предположениях Филдинга. Он со мной не делился.

    - Ну, значит... мне-то он все описал детально... Ладно, слушайте. Эти животные, Игрикхо, выделяют огромное количество летучей органики, и в этот букет входят амины, необходимые для работы "трезубца" - есть у здешних людей такая железа... а "трезубец" вырабатывает гормоны, которые регулируют энергетику нейронов мозга... понятно, да? Им всем время от времени нужно дышать этим запахом - который от Игрикхо. Но это не все. У Игрикхо детеныши появляются раз в четыре года, и к двум годам они проходят критическую фазу развития... для того, чтобы начать созревать, им надо получить извне гормоны роста, которые их организмы не продуцируют...

    - Понял, - сказал Юл. Сдавило горло. - Эти жертвоприношения - это... это...

    - Да, - сказал Петров. - Звено симбиотической цепочки.

    - Извините, - прошептал Олег, - это значит?.. Да как же это может быть - такое?..

    Ему не ответили. Отвечать было нечего.

    - Что же делать-то, Господи? - спросил он. - Что же нам теперь делать?!

    - Днем бы раньше, - с тоской сказал Юл. - Днем бы раньше... мы бы раскрутили Дворец, и еще можно было бы спасти... Не все, - поправил он себя, - но кое-что - можно было бы... Ввести в Долину солдат...

    Все это бесполезно - он знал - но все равно: протянуть еще немного, продержаться... и, может быть, удастся что-то придумать, что-то придумать, не бывает же так, чтобы не было выхода...

    - Это мы во всем виноваты, - сказал вдруг Олег и заговорил, захлебываясь и ударяя в пол скованными руками: - Мы виноваты, мы дали им наше понятие греха, не зная, кому даем... не понимая, что происходит здесь, мы думали, что этот мир во всем подобен нашему... Боже, если Ты наказываешь нас, то почему Ты не пожалеешь их?.. Что делать, что делать, что делать?..

    - Поздно, - сказал вдруг Петров, и Юл подумал: да, поздно. Не успеть. Он вспомнил то, что мельком успел заметить в монастырском дворе, когда их вели сюда. Это конец. Уничтожением Служителей они не ограничатся - и это будет конец. Игрикхо живут только в этой долине. Больше нигде. Покинутые города... а теперь уходить будет некуда. Все, все. Конец. Торжество гуманизма над древними суевериями. Конец.

    От погони он оторвался, потеряла его погоня, и те, которые шли по мосту, не знали о побеге - а то, конечно, обратили бы внимание на шум падения... второй раз, и опять метров с семи, хорошо, на осыпь... если бы и теперь на твердое, не поднялся бы... Не останавливаться, не останавливаться.