|
– Иначе говоря, – вставила я, – ей, верно, удалось там похоронить своего супруга. – Я так и поняла, сударыня, – отвечала девица. – И, кроме того, она унаследовала все состояние мужа. – Так это и было улыбкой фортуны? – спросила я. – Быть может, и в самом деле повезло в том, что ей достались его деньги, однако немногого же стоит женщина, которая может говорить о смерти мужа как об удаче! На этом разговор об Эми прекратился, ибо моей дочери больше о ней ничего не было известно; но тут, к несчастью, квакерша – без всякого умысла, конечно, – задала вопрос, который, – знай эта добрая душа, что я намеренно завела разговор об Эми, дабы увести его от Роксаны, – конечно, задавать бы не стала. Ну, да, видно, мне не суждено было так легко отделаться. – Ты, однако, намекала, что в истории твоей госпожи, – запамятовала ее имя – Роксана, что ли? – кроется какая то тайна. Каков же конец этой истории? – спросила квакерша. – Да, да, Роксана! – подхватила капитанша. – Расскажи, сестрица, историю Роксаны до конца; миледи, я думаю, будет забавно послушать. «Вот и врешь, – подумала я про себя. – Кабы ты знала, сколь мало меня забавляет твоя история, я была бы в твоих руках». Впрочем, я понимала, – что не в моих силах ее остановить, и приготовилась к худшему. – Роксана? – воскликнула моя дочь. – Не знаю, право, что и сказать о ней; она была столь высоко вознесена над нами, и мы столь редко удостаивались ее видеть, что многое знали только понаслышке. Впрочем, изредка нам доводилось ее видеть; она была очень пригожа, а лакеи поговаривали, будто ее возили ко двору. – Ко двору? – воскликнула я. – Но разве она не жила при дворе и без того? Ведь Пел Мел в двух шагах от Уайтхолла. – Это так, сударыня, – отвечала она. – Но я имела в виду другое. – Я тебя поняла, – сказала квакерша. – Ты хочешь, верно, сказать, что она сделалась любовницею короля. – Точно так, сударыня, – сказала моя дочь. Не могу утаить, что у меня еще оставалась изрядная доля тщеславия, и как ни страшилась я услышать продолжение истории, однако, когда она заговорила о том, какая красивая и блистательная дама была эта Роксана, я почувствовала невольную радость, и это так меня тешило, что я чуть ли не три раза переспросила, точно ли она была так хороша, как о том говорили, и все в таком роде, дабы заставить ее повторить, что обо мне толковали люди и как я себя держала. – Да что говорить, – отвечала она на мои расспросы. – Такой красавицы, как она, мне в жизни не доводилось видеть! – Но вы, должно быть, видели ее лишь в те минуты, когда она была убрана для приема гостей, – сказала я. – Ах, нет, сударыня, – возразила она. – Я видела ее не раз в дезабилье. И уверяю вас: она была чудо как хороша, и, более того, все говорили, что румян и белил у нее и в заводе не было. В словах этих, как ни щекотали они мое самолюбие, заключалось, однако, скрытое жало, ибо из них явствовало, что она видела меня в дезабилье и притом не раз. В таком случае, подумала я, она меня узнала наверное и все наконец откроется; одна эта мысль была для меня все равно что смерть. – Расскажи миледи о том вечере, сестрица, – продолжала меж тем капитанша. – Это самое занятное во всей истории; и про то, как Роксана плясала в заморском наряде. – Ах, да, – сказала ее подружка. – Это и в самом деле занятно. Балы да банкеты бывали у нас чуть ли не каждую неделю, но однажды миледи назначила всем вельможам прийти в определенный день, сказав, что намерена задать бал… И уж народу понаехало! – Помнится, сестрица, ты говорила, что среди гостей был сам король? – Не совсем так, сударыня, – ответила ока. |
