Мужчина послушно поднял руки, уперся ладонями в рифленое, волнистое железо.

— Теперь отступай. Еще.

— Да скользко здесь, — вдруг буркнул военный.

Я же поскользнусь, поеду, а ты с перепугу на курок нажмешь.

— Ничего, жить захочешь — устоишь! — без всякого сочувствия сказал майор. — Ноги на ширину плеч.

Незнакомец выполнил приказание. Проскурин Ловко обыскал его, но, к немалому удивлению, оружия не нашел. «Странно, — подумал фээскашник. — Почему этот человек не вооружен? Он же враг. И если приехал сюда, значит, подразумевал, что и я окажусь здесь. Наверняка появился не просто так, а с целью убить меня. На худой конец, заставить рассказать об Алексее. И вдруг без пушки. Так надеялся на физическую силу? Что-то не очень похоже».

Сейчас, на свету, он получше разглядел задержанного и не мог не отметить, что тот не производит впечатление «крутого». В отличие от Сулимо и его широкоплечих хлопчиков.

— Где остальные? — рявкнул Проскурин, упирая пистолет в затылок незнакомца. — Давай, колись, сука. Остальные где?

— Какие остальные? — непонимающе спросил мужчина.

— Кончай мне гнать, тварь! Отвечай, когда спрашивают! Где эти ваши широкоплечие дрессированные псы? Давай колись, мразь, пока я тебя по стене не размазал. — Он осторожно расстегнул шинель мужчины, полез во внутренний карман, нащупал удостоверение, вытащил и, открывая одной рукой, рявкнул: — Говори давай, говно, а то замочу прям тут, и ни Сулимо тебя не найдет, ни вся остальная му…цкая компания. Говори, б…!

— Я не понимаю, о чем ты.

Что-то не сходилось. Проскурин понимал, что явно зашел в тупик. Не орать же ему до утра. Во времена своей бытности в Москве майору приходилось не раз и не два участвовать в допросах, и он безошибочно определял, когда человек откровенно врет, когда говорит полуправду, а когда «колется на всю катушку». Сейчас ситуация подсказывала ему: задержанный действительно не понимает смысла вопросов. Но тогда выходило, что полковник попал на этот завод по делу о хищении каких-то танков. Не многовато ли хищений для одного округа? С другой стороны, будь полковник человеком Саликова, не стал бы Проскурину «липу» о технике гнать. Да и не пришел бы он сюда один, а прихватил бы с собой пару-тройку этих мордасто-широкоплечих бультерьеров. Странно…

Одной рукой майор открыл удостоверение и посмотрел на фотографию. В темноте видно было плохо, но он тем не менее прочитал: «Максим Леонидович Латко. Военная прокуратура».

— Из военной прокуратуры, значит? — ухмыльнулся Проскурин.

— Да, — ответил мужчина.

— И кем же ты там? Штатным осведомителем, что ли?

— Я — заместитель главного прокурора округа. Понял? — спокойно ответил Максим. — Моя фамилия Латко.

— Ну да? А чего ж не главный прокурор? Плохо начальству прислуживаешь? — Проскурин отступил на пару шагов. Однако пистолет не опустил. — Можешь повернуться. Руки опусти. Кто такой?

— Ты знаешь, — все так же спокойно ответил Максим. — В документах все написано.

— Да ладно. Не стал бы заместитель главного прокурора округа в такую позднотень по заводам шмонаться. А подобных корочек я за два дня гору перевидал. Давай рассказывай, что здесь делаешь.

Максим усмехнулся. Он уже понял, что этот рыжий парень не из команды Саликова. Во-первых, потому, что не убил его сразу, а вел какие-то разговоры. Не слишком-то характерно для наемников. Увидел бы лицо и шлепнул, вместо того, чтобы по карманам шарить.