Покончив с едой и питьем, он достал маленький цифровой фотоаппарат, который три недели назад украл у китайского туриста, бродившего вокруг Пантеона, и начал просматривать снимки.

Эта блондинка-американка очень красива. Если бы представилась возможность и возникла необходимость, он не отказался бы от попытки захватить ее. Просмотрел пять кадров, отслеживая, как она идет от палаццо Русполи, а потом выходит на виа Корсо. При этом ему приходилось бороться с растущим желанием задержаться на очередном снимке, потому что у него возникла эрекция. Потом он перешел к Фальконе и его женщине, потом к двум остальным.

Погода вполне благоприятствовала его трудам. Браманте мог идти куда угодно и делать что угодно, делать снимки где и когда хотел, и никто из полицейских об этом не догадывался.

Затем беглец вернулся к последним кадрам, сделанным в кафе через улицу от церкви Успения Святой Марии. Он успел выпить там капуччино и съесть сандвич, наблюдая, как Фальконе и его люди пререкаются и чуть не ощупью пробираются в эту старую, заброшенную церковь.

Это совсем не трудно — читать мысли Фальконе. Инспектор так редко улыбается, что его улыбка должна что-то означать. В момент, когда щелкнул затвор камеры, ухватив изображение с большого расстояния, детектив смотрел на кого-то с выражением — нет, не расположения, решил в конце концов Браманте, — а скорее уважения. Уважения того рода, который он нынче использовал в отношениях с молодыми, если судить по тому, как полицейский вел себя с этим молодым агентом и его прелестной подружкой.

Археолог смотрел на снимок и вновь ощутил уверенность в том, что это ему скоро понадобится. При этом изгой не переставал удивляться, до какой степени изменилась полиция за прошедшие полтора десятилетия. И это здорово облегчало ему задачу. Прежде чем натянуть вчера вечером форму уборщика, он зашел в интернет-кафе и просидел там полчаса за компьютером, разрабатывая план действий. Было нетрудно установить имя и фамилию единственной новой сотрудницы римской полиции, молодой женщины индийского происхождения. Эти идиоты нынче любили хвастаться подобными штучками: как же, никаких этнических преград при поступлении на службу! Ее портрет три месяца назад был почти во всех римских газетах. Вместе с именем и фамилией.

Роза Прабакаран.

В телефонном справочнике эта фамилия встречалась всего три раза. Повезло с первого же захода — это оказался отец девушки. Браманте позвонил ему, представился старшим офицером квестуры, озабоченным тем, что никак не может связаться с Розой по мобильному телефону, добавив, что, возможно, неправильно записал ее номер.

Джорджио отлично знал, как пользоваться чувствами обеспокоенных родителей. Страх открывает любые двери.

Он потер руки, чтобы согреть онемевшие пальцы, потом набрал номер, полученный от Прабакаран. Глянул вверх, чтобы убедиться, что сидит точно под вентиляционным отверстием, и проверил, как аппарат держит связь. Связь была, и достаточно устойчивая, чтобы дозвониться, пробиться сквозь все помехи.

Роза ответила после третьего гудка. Изгой услышал ее слабый голос сквозь шипение и потрескивание эфира.

— Агент, — строгим начальственным тоном произнес Браманте. — Это комиссар Мессина. Где вы сейчас находитесь? И чем занимаетесь?

ГЛАВА 17

Фальконе потребовалось добрых пять минут, чтобы преодолеть несколько каменных ступеней, ведущих к реке. Тереза Лупо со своей командой была уже там, на берегу. На противоположном берегу устанавливали аппаратуру фотокорреспонденты и телевизионщики. Служители морга энергично ставили возле устья дренажного канала серые брезентовые защитные экраны. Кажется, все были заняты своими делами.

Коста и Перони сидели под спешно установленным навесом около самой воды, укрываясь от непрерывно моросящего дождя. С ними была женщина, которую Лео сразу узнал.