|
Вернее, в политику потянуло миссис Паттерсон, а мистер Паттерсон просто не осмеливался ей возражать. Полмира мылось мылом “Командор” и пользовалось стиральным порошком “Майское утро”. Стиральный порошок и сделал Паттерсона миллионером. Во многих городах Запада дымили его фабрики, производившие “Майское утро”. Герберт Ф.Паттерсон не отличался гибким умом, но у него имелся отличный текущий счет, и этого было достаточно, для того чтобы пытаться “делать политику”. Харбери отправился в посольство и перехватил старика в холле. Паттерсон выглядел весьма импозантно. В золотом пенсне, с подстриженными седыми усами, он смотрел на собеседника торжественно и сурово. Тот, кто впервые разговаривал с ним, чувствовал себя совершенно подавленным его величием. Харбери решительно преградил дорогу миллионеру. – Добрый день, мистер Паттерсон! – О да, – сказал тот. – Но я не даю сегодня интервью… – Мне не нужно интервью. У меня к вам просьба, мистер Паттерсон. Старик благосклонно кивнул. – Говорите… – Я слышал, вы уезжаете? Опять величественный кивок. – Да, уезжаю. – У меня скопилось большое количество весьма важных документов, – объяснил Харбери. – Я бы хотел, чтобы вы захватили их с собой. – В Сочи? – удивился Паттерсон. – Но что я там буду с ними делать? – Почему в Сочи? – удивился в свою очередь Харбери. – Разве вы едете не домой? – Я еду в Сочи, дорогой Харбери, – пояснил Пат¬терсон. – Официально – я хочу отдохнуть на советском курорте. На самом деле это маневр. По моим сведениям, там сейчас находится высокопоставленный советский деятель, и я надеюсь встретиться с ним на неофициальной почве. Это способствует сближению. Харбери недоумевающе взглянул на него. О каком сближении толкует этот старый идиот? Совсем выжил из ума! Жаль, нельзя включить магнитофон. Послушал бы его Нобл! – О каком сближении вы говорите, мистер Паттерсон? – почтительно осведомился Харбери. – Генералы связаны с военной промышленностью и заинтересованы в обострении отношений между государствами, – продолжал Паттерсон. – А я мыловар, и чем на земле спокойнее, тем чаще моются люди. “Ах вот почему, проклятый мыловар, тебя несет в Сочи, – подумал Харбери. – Тебе нужно торговать своим мылом, а мне до зарезу необходимо перевезти через границу шестьдесят килограммов живого веса! И сперва ты поедешь куда надо, а потом можешь лететь хоть на Луну!” – Мне кажется, вам лучше вернуться домой, – промолвил Харбери с подчеркнутой вежливостью. – Заодно вы захватили бы мои бумаги. – Нет, мой друг, – твердо заявил Паттерсон. – Я еду в Сочи, а бумаги вы можете переслать с кем нибудь другим… – Но это очень важно, – внушительно сказал Харбери. – Мои начальники ждут эти бумаги сейчас. – Я знаю, что это за бумаги, – уже сердясь, откликнулся Паттерсон. – Вы все здесь чересчур увлекаетесь фотографией. Мосты, вокзалы, а заодно и очереди в кино, которые выдаются за очереди у булочных. Харбери решил выложить главный козырь. – Но это личная просьба мистера Нобла, – холодно сказал он вполголоса. – Мистер Нобл лично просит вас… – А мне плевать на мистера Нобла, – грубо отпарировал Паттерсон. – Я не хочу ввязываться в его дела. Слава богу, у меня еще есть несколько центов на кусок мыла! Харбери заранее знал, что из разговора с Паттерсоном ничего не получится. |
