– Ослиную задницу.

– Я подозреваю, что вы так называете всех, кто ока­зывается поблизости. И не поблизости тоже. Так что про­шу поподробнее.

– Этот человек интересовался не результатами, а прибылью. Не научной картиной мира, а личной славой. Мог довести человека до смерти, а потом снова вернуть к жизни только ради того, чтобы показать, кто здесь главный. Хотел создать себе имя. Тогда он был здесь большой шишкой и давал это понять, разнося всех, кто попадался под руку. Зато заигрывал с журналистами, как шлюха, жаждущая известности.

– Я вижу, вы не приглашали друг друга выпить пива после трудного дня, проведенного за чашками Петри.

– Я терпеть не мог этого сукина сына. Но не отри­цаю его таланта. У этой самовлюбленной примадонны был блестящий ум. – Стайлз задумчиво пососал труб­ку. – Он лично отобрал большинство команды. И привел с собой дочь, эту половую тряпку. Черт, как ее зва­ли?.. Ладно, неважно. Хорошие мозги, работала как собака, а за себя постоять не могла.

– Из этого явствует, что проект был в основном де­тищем Макнамары?

– Он принимал большинство решений и разраба­тывал направления дальнейшей работы. Проект был совместным, но Макнамара считался его главой, научным руководителем. В это дело вложили кучу денег корпораций и частных инвесторов. Главным образом, торговцев сексом. В паре направлений нам удалось кое-чего добиться.

– Вы не слишком скромничаете?

Стайлз пожал плечами.

– Мы гарантировали мужчинам, что они будут со­хранять эрекцию в сто два года, а женщинам – что их биологические часы не остановятся и через полвека. Подкупленные средства массовой информации подня­ли вокруг этого страшный бум. Но остальные наши дос­тижения, вроде лечения бесплодия без риска увеличе­ния рождаемости, не вызвали у публики большого интереса. Воротилы требовали большего, и Макнамара выжимал из нас все соки. Мы работали с опасными веществами, нестабильными веществами, не успевая изу­чить отдаленные результаты. Цены росли, и экспери­менты приходилось сворачивать, чтобы уложиться в отпущенные суммы. Плохая химия, побочные эффекты… А кончилось все несанкционированным использовани­ем, в том числе и для развлечения. Судейские крючки навострили уши, и проект прикрыли.

– А Макнамара?

– Сумел выйти сухим из воды. – Уголки губ Стайлза брезгливо опустились. – Хотя он прекрасно знал, что происходит. Мимо него не проходило ничто.

– А персонал? Вы не помните никого, кто питал особую страсть к использованию новых лекарств для любовных развлечений?

– По-вашему, я похож на хорька?

– Вообще-то… Ах да, в переносном смысле…

– Посмотрим, как вы сами будете выглядеть через пятьдесят лет!

– Стайлз, я должен сказать вам одну вещь. – Рорк сменил тактику, нахмурил брови и наклонился к со­беседнику. – Это все очень важно. Две женщины уби­ты, третья в коме. Если ниточка тянется к этому проек­ту, то…

– Какие женщины? Какие убийства?

Рорк тяжело вздохнул. Как он мог забыть, с кем раз­говаривает?

– Стайлз, вам следовало бы время от времени выхо­дить из лаборатории.

– Зачем? Там люди. А от них одни неприятности.

– Это как посмотреть, но по крайней мере один че­ловек там действительно не подарок. Он травит жен­щин теми самыми препаратами, которые разрабатыва­лись в этой лаборатории. Травит до смерти.

– Черт побери, не может быть! Вы знаете, какой должна быть доза, чтобы вызвать смерть? Знаете, сколь­ко стоят входящие в них вещества?

– Спасибо, у меня есть эти данные.