Оглядевшись, юркнул в «плановый» кабинет.

В трубке, как я и предполагал, – знакомый писклявый голосок майора Малеева.

– Вас слушают.

Ни звания, ни должности. «Особист» блюдет конспирацию. Ради Бога. Постарался ответить майору на той же ноте.

– Циркуль сломался, поэтому выполнить вашего задания…

– Не паясничай, Дима… Через час ожидаю по прежнему адресу…

4

На этот раз нас с майором не разделял стол, накрытый цветастой скатертью. Усадив меня в углу, рядом с телевизором, Сергей Максимович принялся неторопливо расхаживать от двери к окну и обратно. Похоже, светло серый костюм и водолазка – его форменная одежда для встреч со стукачами.

Несмотря на обычное спокойствие «особиста», я чувствовал, что он чем то обеспокоен.

– Донесение принес?

– Какое донесение? – раскрыл я безгрешные глаза. – Не понимаю…

– Не притворяйся, Дима… Донесение от источника…

Слово то, какое глупое, – в очередной раз изумился я – источник, родник, водопроводный кран… Не пора ли взбрыкнуть и наподобие рыцарской перчатки бросить в лицо Малееву свой отказ именоваться сексотом? Заодно сложить к его ногам мерзкое – «источник»?

Но рыцарский жест у меня почему то не получился. Вместо него я стал мучительно жевать просительные словечки, молить о пощаде.

– Мы ведь договорились, товарищ майор… Я, конечно, помочь органам не отказываюсь… но сексотом не буду. Потому что – противно, мерзко… Источником – тоже не стану… Понимаете, не могу и все…

– Ты офицер или сентиментальная девица, сберегающая свою невинность? – запищал Малеев с такой силой, что у меня зазвенело в ушах. Походил, успокаиваясь, и продолжил спокойным голосом: – Когда врачи проводят обследование больных, они собирают в историю болезни результаты анализов, жалобы подопечного, разные рентгенографии и гастроскопии. По совокупности данных ставят диагноз. Так и мы… А ты заладил: не могу, противно… Глупый мальчишка!

– Считайте – так…

Малеев похрустел суставами пальцев, дважды прошагал по давно выверенному маршруту между дверью и окном. Похоже, он не знал, как поступить в сложившейся нестандартной ситуации. Сейчас вытащит из папки мою подписку, порвет ее и рявкнет: «Пошел вон, молокосос!»

Господи, какая была бы радость!

«Особист» не заорал, не уничтожил свидетельство моей слабости.

– Ладно, пусть будет по твоему. Запишу твои показания сам. Ты все равно повязан с нами, никуда не денешься… Как работается?

– Нормально.

Нормально – емкое понятие, обозначающее все, что угодно: от «хорошо» до «плохо». Произнес я его равнодушным голосом. Дескать, какое дело Особому отделу до моей работы.

– С кем были контакты?

Еще одно профессиональное слово в мою обойму! Глупо. Разве на любой стройке, особенно на военной, обойдешься без так называемых контактов? Обычно таких «контактов», от которых – искры во все стороны. Сплошные короткие замыкания.

Но не ответить нельзя. Моя подписка лежит в папке «особиста» наподобие ядовитой змеи, готовой атаковать смертельным своим жалом.

– С Дятлом… простите, с майором Семыкиным контактируюсь ежедневно и почти ежечасно… Еще виделся с капитаном Арамяном… Разговаривал со старшим лейтенантом Сиюми… простите, Родиловым… Не считая, конечно, начальника и главного инженера…

А почему я не назвал Сережкина? Непонятно…

– С гражданскими лицами не знакомились?

Удивительная способность перепрыгивать от дружеского «ты» на официальное «вы».