Почему то на память пришел Малеев. Не с его ли подачи вызов? Чекисты и не на такие фокусы способны.

3

Трясясь в кабине старенького самосвала – «зил» сломался, сейчас водитель певун с утра до вечера копается в его двигателе – я не переставал твердить про себя: старший лейтенант сексот, прораб сексот, инженер сексот, стукач, филер. Будто готовил себя к тому, чтобы бросить в лицо Малееву мерзкое прозвище, освободиться от него. Как отреагирует «особист» на такое поведение? Гневно заорет, или примется воспитывать несговорчивого «секретного сотрудника»?

Непонятно, почему вызвали в УНР не начальника участка, а прораба? Если вызов ничего общего с Особым отделом не имеет, тогда мое удивление вполне оправданно. Если вызов устроил Малеев – ничего удивительного, все ясно.

Кстати, Дятел тоже удивился неожиданному приказанию. Вертел перед лицом записку, вызвал дежурного по штабу, принявшего телефонограмму, и допрашивал его с пристрастием.

– Может быть, ты сам напросился на вызов, – подозрительно оглядывал он меня, будто выискивал некий криминал. – Захотелось проведать свою Светку, звякнул тому же Дедку – вызовите, мол. Если так – глупо. Попросил бы меня лучше…

– Ей богу, не было разговора с главным инженером, товарищ начальник, – чуть ли не перекрестился я. – К тому же со Светкой завязано. Крепким узлом.

Семыкин окинул меня подозрительным взглядом.

– Ладно, поезжай, раз вызывают. А я позже разведаю, кто подсунул Анохину телефонограмму…

В коридоре управления дорогу мне преградил Сиюминуткин. В фуражке, сдвинутой на затылок, и в расстегнутой форменной тужурке он напоминал офицера в запасе, позабывшего правила ношения формы. На одном погоне – три звёздочки, на другом – две.

– Погоди, Баба Катя, разговор имеется.

– Не могу – тороплюсь. Анохин срочно вызвал, – попытался я уклониться от беседы с несимпатичным начальником Школьнинского участка. – Сам знаешь, Кругомарш опозданий не терпит.

– Одна минутка, – для наглядности Родилов ткнул меня грудь грязным пальцем. – Подпиши накладную на пять кубов половой рейки…

Очередная махинация! У одного Родилов выпросит в долг цемент, второго уговорит принять какую нибудь недостачу, третьего просто обманет…

– Сам должен понимать, не могу я этого сделать. Ну, подпишу, предположим, а где рейка?

– В будущем месяце отдам. Клянусь, отдам!

Цена обещаниям Сиюминуткина всем известна. Подпишешь, примешь себе на подотчет – пиши пропало. Напомнишь – недоуменно раскрытые, кристально чистые глазища: я ведь тебе в тот же день вернул, склерозом страдаешь – лечиться пора. И не докажешь же ничего махинатору, разве что пристыдишь.

– Я теперь не начальник прорабского пункта, а обычный прораб. Обратись к Дятлу…

– Да разве с ним сговоришься? У него же в мозгу – половина извилины, и та плохо работает. А ты – парень что надо, добряк. Потому и обращаюсь.

Понятно. Лесть – один из самых надежных и зловредных препаратов в арсенале хитреца. Обмажет патокой липких словечек, оближет, причмокивая, и, как правило, добьется своего.

Признаюсь, слушать сладкие речи, даже зная им цену, приятно. В конце концов, пять кубов рейки – не тема для разговора. Не вернет Сиюминуткин – спишу на временные сооружения. Дедок акт подпишет, не заупрямится. Ни один ревизор не докопается.

Но как посмотрит на подобную операцию Дятел? Ведь хозяин участка – он, а не я.

Колебаниям положил конец дежурный по управлению сержант.

– Товарищ старший лейтенант, вы должны позвонить по этому телефону.

Раздосадованный фактическим отказом, Родилов отступил.