– Не рад?

Счастлив! Пустился бы в пляс, но в крохотной сторожке не развернуться!

– Почему ты предварительно не написала? Встретил бы па станции, помог донести чемодан. А то свалилась на голову нежданно негаданно…

– Решила осчастливить тебя сюрпризом… С тех пор, как ты сбежал, ни одной ночи толком не спала – ожидала: возвратишься или хотя бы напишешь… Не дождалась. Вот и решила сама приехать… Ты не рад? – повторила девушка, вытирая выступившие слезы.

– Рад, – коротко ответил я, не вдаваясь в подробности. – Сейчас сбегаю к нашему кладовщику, устрою тебя ночевать…

– А мне и здесь хорошо, – вызывающе тряхнула гривой волос Светка. Повесила на гвоздь пальто, пристроила рядом вязаную шапочку. – Надеюсь, накормишь?.. А почему ты не познакомил меня с капитаном? Симпатичный мужчина. И понимающий – оставил нас одних… Это что, твой начальник?

– Нет. Командир роты.

– Это его постель? Узковато, конечно, для двоих, но, надеюсь, мы поместимся… Как думаешь? Капитан сказал, что до утра не появится… Ему можно верить?

Не отвечая на обстрел вопросами – иногда ехидными, иногда откровенными – я ломал голову над очередной проблемой: как избавиться от нежданной гостьи? Не думайте, я далек от обеда католического безбрачия! Хотя два месяца напряженного труда на благо секретного объекта изрядно подкосили мужское желание, знакомая фигурка девушки не была для меня абсолютно безразличной… Короче, я был недалек от того, чтобы накинуть дверной крючок и…

Но в этом «и» таится главная опасность. Болтево – не Москва, не Питер, даже не Лосинка. Завтра же население поселка узнает о моей ночной гостье, привычно взлохматит этот факт, сдобрит его бабьими домыслами и аккуратно доставит к Ольге. Естественно, со всеми подробностями.

Господи, что будет! Если меня и сейчас держат на расстоянии вытянутой руки, то после подобной информации дистанцию придется измерять километрами. Окатит меня красавица принцесса презрительным взглядом, гордо вздернет головку и отправится домой выплакивать в подушку лопнувшие надежды.

Как же все таки избавиться от Светки?

Между тем, гостья располагалась в сторожке обстоятельно. Из открытого чемодана показалась ночная рубашка, легкий халатик, другие причиндалы женского туалета. Тумбочка заставлена пудреницами и пузырьками, флаконами и коробками…

– Погоди раскладываться. Боюсь, тебе придётся все это упаковывать…

Короче, подвёл я под необходимость поисков жилья для Светки правдоподобную основу, нагромоздил десятки причин, перекрыл всю эту ложь, якобы, строгим режимом на участке. Говорил долго, нудно, но довольно убедительно. Так, что сам себе начал верить.

Кажется, Светка прониклась серьёзностью моих доводов. Во всяком случае, перестала возражать. Безропотно промаршировала вслед за мной к домику Никифора Васильевича. Сдерживая слезы, сухо попрощалась.

Наверное, всю ночь ковырялась в моих доказательствах. Какой может быть «строгий режим» на строительной площадке? Почему должен командир роты возвратиться в сторожку, если он сказал о том, что ночь проведет в казарме? Почему я должен через каждые полчаса проверять сторожевую службу?

В конце концов, доверчивая девушка убедилась в абсолютной моей лживости. Рано утром, не заглянув на склад, попрощалась с Никифором Васильевичем и уехала рабочим поездом домой.

Несколько дней подряд Сережкин отпускал по моему адресу острые шуточки…

Но эта неприятность – так себе, небольшая.

Вторая – поувесистей.

Анохин постарался укомплектовать штат особого участка достойными людьми. Достойными – по его, конечно, мерке. О Семыкине и обо мне – все ясно, достойны.