– Руди в курсе?

– Не задавай лишних вопросов.

Через час пилот спортивного самолета Руди Мэрдок доставил Игер‑Райта в Санта‑Барбару. Выходя к поджидавшему его роскошному своей старомодностью «ройсу», Трэси сказал пилоту:

– Завтра рейсов не будет. Поедешь в Сан‑Диего и подготовишь к полету «локхид». Подождешь Тэрри в баре или в бильярдной. Примешь от него пирожок с начинкой. Что дальше, где, как, когда и зачем, узнаешь на месте.

Цепная реакция продолжалась. Дома Трэси ждал Видер.

– К вам труднее пройти, чем в Белый дом к президенту. Охрана проверяла меня по отпечаткам пальцев.

– Трудно жить в Америке, сынок. Вот перееду в Европу, поближе к Афинам, или куплю островок в Средиземном море.

– Вы бы охотнее купили другой островок. Только судьба его решена.

– Пока еще нет.

– Долго ли ждать до утра? А оно у них раньше, чем у нас.

– Заседание отложено. Бревер в больнице, Бертини без объяснения причин сбежал в Неаполь.

– Найдут других.

– Уже нашли. Есть предположение: Чаррел вместо Бревера, Баумгольц вместо Бертини.

Видер, не позволив себе даже улыбки, спросил:

– А что противопоставит Баумгольц меморандуму Шпагина? Сыскное бюро во главе с Ниро Вулфом?[7] Самая невежественная интерпретация научной проблемы, взволновавшей весь мир.

– Есть еще Чаррел.

– Идея Чаррела непроходима. Никаких шансов в Совете Безопасности.

– А на Генеральной Ассамблее?

– Никаких шансов в ООН вообще. Селеста вне науки – это война. И еще неизвестно, на чьей стороне будет Селеста. Можно владеть островом, но нельзя принудить связанный с ним феномен к контактам.

– Ты прав, сынок. Что ни шаг, то болото. Легче нам было жить без Селесты.

Цепная реакция заканчивалась. Еще один междугородный вызов.

– Откуда, Тэрри?

– Из Сан‑Диего, шеф. Груз доставлен.

– Никаких осложнений?

– Тихо, как в церкви. Только Руди пьян.

– Приведи его в чувство – и ни капли виски до завтра. Вылет из Сан‑Диего обеспечишь без инцидентов. Посадку в Норфолке обеспечит сам Руди. Кстати, это в его интересах: пирожок начинен не вареными яблоками. Вылет из Норфолка Уинтер берет на себя, если не придерутся таможенники. Впрочем, на таможню я позвоню сам.

– Нужна карта?

– Зачем? Место Руди знает. Он уже летал на разведку с ближайших островов. Говорит, что защитное поле включается на высоте одной‑двух миль при подходе рейсовых к Гамильтону. Есть шанс, не сбрасывая груза, спикировать прямо на риф с большой высоты и катапультироваться. Патрульный катер подберет, а о дальнейшем я позабочусь. Надеюсь, пилот не подведет?

– Руди? Смешно. Но гонорар, шеф…

– Тебе в тройном размере, Руди – в десятикратном.

Реакция подошла к критической точке. Трэси прошелся по комнате, стараясь не думать о предстоящей акции. Он прочел все наиболее стоящее из написанного о Селесте и знал, что избирательный аппарат селектора не принимает рассеянных, нестабильных мыслей. Селеста мог не заметить задуманного Игер‑Райтом, как не замечал семейных ссор, уличных скандалов и служебных конфликтов. А вдруг заметил? Трэси сознавал, что надеется на случайность. Прорвется самолет на максимальной скорости, не сработает защита, полетит к черту риф. Если верить ученым, судьба информария в этом случае становилась критической. Трэси был игроком, не мог им не быть, нажив миллионы на нелегальном и легальном игорном бизнесе.