Я коротко описала суть проблемы, возникшей у Мариам и Томми, Майлз внимательно выслушал меня.

– Да, задача не из простых, – согласился он со мной. – У девушки – вера, а у него за плечами – Афганистан и все, что с ним связано… – Майлз сокрушенно покачал головой. – Ну что мы за люди такие? Вечно влюбляемся в тех, кто создает нам кучу всяческих дополнительных проблем, зачастую неразрешимых…

– Но они действительно любят друг друга. И они хотят быть вместе, вот только как это устроить? Не скрою, здесь мною движет еще и самый откровенный эгоизм… Представь, если бы у них все срослось, какая бы у меня была замечательная команда! Томми – прекрасный парень, поверь мне, Майлз. Ну, а Мариам ты знаешь и сам. Она – чудесная девушка. Ты же хорошо сечешь во всех этих религиозных вопросах. Вот, скажем, ты сам… Если бы ты познакомился с какой-нибудь мусульманкой или даже с какой-нибудь атеисткой, это остановило бы тебя? Ты бы порвал с ней отношения? Или как?

– Знаешь, Электра, тут есть два очень важных момента. В Библии нигде и ничего напрямую не сказано о том, что нельзя жениться на иноверных или выходить за них замуж. А в исламе, в той религии, которую исповедует Мариам, это категорически запрещено. А второй момент, причем самый важный, – это уже социально-культурный аспект такого союза. Исповедовать ту или иную религию – это значит осознавать свою национальную идентичность, принадлежность к сообществу, исповедующему те же моральные принципы, что и ты сам. Все мы свидетели того, что в современном мире мораль размывается у нас на глазах что ни день, а потому такие сообщества с четко выраженным моральным кодом, с пониманием тех принципов, которые лежат в основе их идентичности, начинают играть все более и более важную роль. Во всяком случае, так мне кажется. Перед Мариам стоит практически неразрешимая коллизия. Для нее привести чужака в свой, так сказать, «клуб» – это нечто из ряда вон, и замуж она за него выйти не может в силу существующих в их религии запретов на такие браки. Переходим к Томми. Он прошел Афганистан… Тяжелый опыт. Потом взрыв башен-близнецов и всплеск той ненависти, которой сопровождался этот чудовищный теракт… А потому ответ мой предельно прост: я не знаю, что им можно посоветовать. Чрезвычайно сложная ситуация. Послушай, а может, мне поговорить с Томми? Я бы постарался объяснить, рассказать ему, откуда Мариам родом. Мне известно кое-что об исламе, во всяком случае, о тех положительных моментах, которые присутствуют в этом вероисповедании, а положительного там много. Пусть он хотя бы узнает, что и как.

– О, Майлз! Это было бы просто здорово! Спасибо тебе большое! Я тебе крайне признательна.

А потом мы оба замолчали, какая-то пронзительная тишина вдруг опустилась над нашим столиком, мне даже стало как-то не по себе. Майлз с отрешенным видом уставился в стенку за моей спиной, я бесцельно вертела в руках салфетку, нутром чувствуя, как неуловимо поменялась сама атмосфера вокруг нас.

– Послушай, Электра, – неожиданно нарушил затянувшееся молчание Майлз. – Может, сейчас и не самый подходящий момент для такого разговора, но… – Я увидела, как у него на горле заходил кадык. – Я… Видишь ли, у меня состоялся недавно разговор с моим пастором, я попросил у него совета, и он посоветовал мне поговорить с тобой начистоту, открыть, так сказать, свою душу. Что я и делаю сейчас. Наверняка для тебя не осталось незамеченным то, какое удовольствие мне доставляет общение с тобой. А вся правда в том, что, как я ни старался соблюдать дистанцию, несмотря на все мои наилучшие намерения и вопреки им, у меня к тебе возникло чувство.