И получаться стало у всех.

Детишки — они ведь все талантливые, нужно просто помочь им раскрыться.

Но попадались, разумеется, и хулиганы.

Грозой Озёрской школы № 3 — первых двух в городе почему-то не было, а вторая, и последняя, вообще носила номер 6, — заслуженно считался ученик 11-го «Б» Цыпа, рослый и плечистый Боря Цыплаков, сынуля районного зампрокурора. Существо не по годам развитое, наглое и полностью уверенное в своей безнаказанности. Из всех предметов Цыпа спокойно себя вёл только на физике, биологии и физкультуре. Физику вела директорша, на физкультуре возглавлявший школьную футбольную команду Цыпа блистал, а семидесятилетняя биологичка — самая старая учительница Озёрска — когда-то была классной дамой зампрокурора, и папаша так отметелил Борю за первое же невежливое слово в адрес старушки, что теперь Цыпа начинал здороваться с ней за двадцать футов, помогал носить сумки, а на уроках вёл себя так, словно его подменял благовоспитанный брат-близнец.

Что же касается новенькой, то уже на первом уроке Цыпа громко осведомился, какого цвета у Валерии Викторовны трусы. Вызвав пошлой шуткой хихиканье всего класса.

«Хочешь попросить на память?»

«Э-э? — Борис, ожидавший, что молоденькая училка или смутится, или разорётся, слегка растерялся и глупо переспросил: — На память?»

«А что ты ещё можешь попросить? — прохладно осведомилась Лера. — Для всего остального ты ещё не дорос».

Класс заржал, и с этого момента преподаватель Кудрявцева стала смертным врагом главного хулигана средней школы № 3.

Последний на сегодня урок закончился, третьеклассники разбежались, унося в портфелях заслуженные «пятёрки» и «четвёрки», а в класс заглянула дебелая женщина в очках и с «мелким бесом» на голове — замдиректора по УВР Нина Альфонсовна Колосова, — попросила «поприсутствовать на допросе»: мол, пришли из полиции, а все педагоги, как назло, или на уроке, или уже ушли. Валерия покорно кивнула и отправилась в учительскую, где обнаружила молодого, лет тридцати, брюнета в чёрном, наброшенном на модный тонкий свитер пиджаке и узких джинсах, явно не на местной барахолке приобретённых.

Брюнет сидел у окна, а за тем же столом, спиной к выходу, сутулился Цыплаков, при скрипе двери затравленно обернувшийся:

— Ой! Валерия Викторовна… здравствуйте.

— Здравствуй, Цыплаков. Что натворил?

— Я? Я ничего… чес-слово, Валерия Викторовна… Никому — ничего… Вот и господин полицейский подтвердит, ага.

Брюнет поднялся на ноги:

— Ройкин, Дмитрий Олегович, старший лейтенант полиции.

— Валерия Викторовна. — Девушка протянула руку. — Преподаю изобразительное искусство и МХК.

— Э-э… — Ройкин жестом предложил Лере присесть, тоже вернулся на стул и, повертев ручку, не удержался: — А что такое МХК?

— Другое рисование, — пробубнил Цыпа.

— Тихо!

— Мировая художественная культура, — расшифровала девушка.

— Интересный предмет.

— Очень.

— Борис, у тебя по нему «два» небось? — ехидно поинтересовался полицейский.

— Это ещё почему? — нахмурился подросток.