— Это ещё почему? — нахмурился подросток.

— Откуда в тебе взяться культуре?

— Давайте без оскорблений, — попросила Лера. — В чём обвиняется ребёнок?

— Не надо меня так называть!

— Тихо! — повторил Ройкин и перешёл на официальный тон: — Несовершеннолетний Цыплаков Борис Васильевич допрашивается в качестве свидетеля по уголовному делу о краже из шашлычной Нугзара, что на Тихвинском шоссе.

— Где?

— Вы ведь недавно к нам приехали? — Глаза полицейского сверкнули.

— В августе.

— У Нугзара, кстати, лучший в районе шашлык…

Цыпа закатил глаза…

…Вообще-то брюнет Лере понравился. Симпатичный и весь из себя такой… загадочный, как граф Монте-Кристо. И профессия романтичная — оперативный сотрудник полиции! Лицо загорелое, выбрито начисто… ум-м… приятный парфюм, местные мужчины им в большинстве своём пренебрегали, в лучшем случае пользовались одеколоном… и брови — такие тонкие. Интересно, от природы такие или он их выщипывает? Ну, ведь бывают мужчины, которые за собой следят… нет, на голубого Ройкин не похож — стойку при виде красивой девушки сделал идеальную, не каждый сеттер так на вальдшнепа встанет, — и на Цыпу вообще перестал смотреть — только на неё… а глаза, кстати — серые, стальные… для брюнетов такое сочетание — очень даже ничего! Наверное, сейчас в гости набиваться начнёт… нет! Сначала — проводить напросится. А почему нет? Пускай проводит. Вот только скутер куда? Так здесь, у школы, и оставить — сторожу сказать, что сломался…

И всё произошло именно так: после допроса симпатичный опер вытурил «несовершеннолетнего Бориса Васильевича Цыплакова» из учительской и в самых приятных выражениях предложил подвезти новенькую учительницу до дома, а то, мол, темновато уже — для трёх часов дня заявление вышло удивительное, однако на нестыковочку никто внимания не обратил. Валерия «неожиданно вспомнила», что у неё сломался мопед, и с удовольствием расположилась на переднем сиденье белого «Форда» — новенького, только из салона.

Шуршал под резиной асфальт, тихо играла музыка, проносились с обеих сторон ещё не включившиеся фонари.

— Ты уже изучила город? — спросил Ройкин, лихо обгоняя чёрную приземистую «Тойоту». — Озёрск у нас небольшой, но очень красивый… Ой! Ничего, что на «ты»?

— Ничего, — улыбнулась Лера. — Даже удобней.

— Так изучила город?

— Не полностью. Сначала ремонт пришлось делать, потом учебный год начался…

— Сама делала ремонт? — удивился полицейский.

— Руководила в основном, — снова улыбнулась девушка. — Но что-то пришлось делать самой.

— А муж?

— Не замужем.

— А парень?

— Пока не обзавелась.

— То есть я успел, — рассмеялся Дима. — Что делаешь вечером?

— Ты обещал показать город.

— Не обещал, но покажу…

Об Озёрске старший лейтенант знал, казалось, всё — и это Валерии очень понравилось, она вообще любила таких вот людей — увлечённых.

— Эта улица, имени Парижской Коммуны, до революции — Спесивая, тут одни купцы селились.

— Так и называлась? — удивилась девушка.

— Нет, конечно, так её местные звали. — Ройкин хихикнул, довольный тем, что сумел ввести в заблуждение собеседницу.