|
– Эта наклейка с надписью «Нью Йорк, управление полиции» на двери той комнаты – как долго она будет оставаться? – Прекрасная мысль, – заметил я, отхлебывая апельсиновый сок. – Давай ка забудем все остальные проблемы, вроде газетных заголовков: «Гость Ниро Вулфа убит в его доме» или «Арчи Гудвин впускает в дом будущего мертвеца», и сосредоточим все внимание на этой двери. Великолепная мысль. Фриц положил на сковородку ломтики бекона, а я, пристроившись за маленьким столом, принялся за «Таймс». Президент Форд призывал американцев кое что предпринять против инфляции. Никсон пребывал в шоке после Уотергейтской операции. Судья Сирика заявил адвокату Эрлихмана, что он слишком много говорит. Арабы ставят на Арафата. Все эти сообщения обычно мало интересовали меня, но усилием воли я заставил себя дочитать до конца. Потом я попробовал другие разделы: спорт, погоду, некрологи, городские новости – и пришел к выводу, что приказать голове заняться чем то конкретным можно только в том случае, если ваш разум в согласии с вами. Затем я попытался оценить значение этого моего вывода, но тут Фриц принес тарелку с двумя порциями свиного рулета с кукурузной начинкой. Ставя тарелку на стол, он издал какой то звук, похожий на «а ах!». Я спросил, что случилось, и он ответил, что забыл подать мед, но сейчас принесет его. Когда я намазывал масло на третий ломтик поджаренного белого хлеба, зазвонил телефон. Я начал считать. После двенадцатого звонка телефон умолк. Через некоторое время Фриц сказал: – Никогда прежде не видел, чтобы ты так поступал. – Тебе еще предстоит увидеть многое из того, что я никогда прежде не делал. Ты убрал тарелки и стаканы, оставленные мною в кабинете? – Я там еще не был. – Вулф говорил обо мне, когда ты относил ему завтрак или приходил за подносом с грязной посудой? – Нет. Лишь спросил, бодрствовал ли я ночью. Я начал рассказывать ему обо всем: сколько их было и тому подобное, но он меня остановил. – Каким же образом? – Взглянул на меня и повернулся ко мне спиной. – Он был одет? – Да. Коричневый костюм в тонкую полоску, желтая рубашка, коричневый галстук. Когда я наконец поставил пустую чашку на стол и отправился в кабинет, часы показывали десять минут двенадцатого. Раз Вулф не сошел вниз, как обычно, в одиннадцать часов, то, вероятно, сегодня уже вообще не появится. Решив, что было бы ребячеством отступить от ежедневной рутины, я вытер пыль с письменных столов, оторвал вчерашний листок календаря, сменил воду в вазе на столе Вулфа, отнес в кухню тарелки и стаканы, поставил кресло, в котором сидел Стеббинс, на свое место и принялся вскрывать почту, но меня прервал звонок домашнего телефона. Сняв трубку, я проговорил: – Я сейчас в кабинете. – Ты позавтракал? – Да. – Поднимись ко мне. Захватив копию своих показаний из ящика стола, я поднялся по лестнице. Будучи приглашенным, я вошел без стука. Вулф сидел у стола между двух окон с книгой в руках. Или он уже расправился со своим экземпляром «Таймс», или же его мозги, подобно моим, отказывались сотрудничать. Когда я приблизился, он опустил книгу – «Дворцовая гвардия» Дэна Ратера и Гэри Гейтса – и пробурчал: – Доброе утро. – Доброе утро, – ответил я также хмуро. – Был уже в управлении полиции или у окружного прокурора? – Нет еще. На телефонные звонки пока не отвечаю. – Садись и доложи. Как всегда, он устроился в большом кресле. |
