|
Б о р м а н. Я не о полковнике. Все говорят, и это создает надоедливый, постоянный шум. Г и т л е р. Мне это не мешает. Господин генерал, на карту не нанесены изменения на сегодняшний день в Курляндии. Й о д л ь. Мой фюрер, вы не обратили внимания: вот коррективы сегодняшнего утра. Г и т л е р. Очень мелкий шрифт на карте. Спасибо, теперь я увидел. К е й т е л ь. Генерал Гудериан снова настаивает на выводе наших дивизий из Курляндии. Г и т л е р. Это неразумный план. Сейчас войска генерала Рендулича, оставшиеся в глубоком тылу русских, в четырехстах километрах от Ленинграда, притягивают к себе от сорока до семидесяти русских дивизий. Если мы уведем оттуда наши войска, соотношение сил под Берлином сразу же изменится - и отнюдь не в нашу пользу, как это кажется Гудериану. В случае, если мы уберем войска из Курляндии, тогда на каждую немецкую дивизию под Берлином будет приходиться по крайней мере три русских. Б о р м а н. Надо быть трезвым политиком, господин фельдмаршал... К е й т е л ь. Я военный, а не политик. Б о р м а н. Это неразделимые понятия в век тотальной войны. Г и т л е р. Для того чтобы нам эвакуировать войска, стоящие сейчас в Курляндии, потребуется - учитывая опыт Либавской операции - по крайней мере полгода. Это смехотворно. Нам отпущены часы, именно часы - для того, чтобы завоевать победу. Каждый, кто может смотреть, анализировать, делать выводы, обязан ответить себе на один лишь вопрос: возможна ли близкая победа? Причем я не прошу, чтобы ответ был слепым в своей категоричности. Меня не устраивает слепая вера, я ищу веры осмысленной. Никогда еще мир не знал такого парадоксального в своей противоречивости блока, каким является коалиция союзников. В то время как цели России, Англии и Америки являются диаметрально противоположными, наша цель ясна всем нам. В то время как они движутся, направляемые разностью своих идеологических устремлений, мы движимы одним устремлением; ему подчинена наша жизнь. В то время как противоречия между ними растут и будут расти, наше единство теперь, как никогда раньше, обрело ту монолитность, которой я добивался многие годы этой тяжелой великой кампании. Помогать разрушению коалиции наших врагов дипломатическими или иными путями - утопия. В лучшем случае утопия, если не проявление паники и утрата всяческой перспективы. Лишь нанося им военные удары, лишь демонстрируя несгибаемость нашего духа и неистощимость нашей мощи, мы ускорим конец этой коалиции, которая развалится при грохоте наших победных орудий. Ничто так не действует на западные демократии, как демонстрация силы. Ничто так не отрезвляет Сталина, как растерянность Запада, с одной стороны, и наши удары - с другой. Учтите, Сталину приходится сейчас вести войну не в лесах Брянска и не на полях. |
