|
В обоих главным предметом обсуждения был Висентино. Первое состоялось в Ла-Пасе, и участвовали в нем новый губернатор и дворецкий. — Так вы говорите, — заявил губернатор, — что сокровища моего предшественника исчезли в Мехико одновременно с пажом его супруги? — Прежний губернатор граф Миранда, ваша светлость, велел произвести углубленное дознание, при поддержке вице-короля. Покои, которые занимала графиня, были тщательно осмотрены в поисках ларца. Не нашли и следа. — Вы сами видели этот ларец? — Да, ваша светлость, один раз, когда губернатор приказал вырубить нишу в стене, за большим шкафом, чтобы поместить его туда. Он был железным, обтянут толстой рыжеватой кожей, примерно таких размеров. — Дворецкий показал жестом длину с предплечье, а высоту и ширину в две его трети. — И довольно увесистый. Я бы даже сказал, двадцать пять — тридцать фунтов. — И губернатор доверил его своей супруге? — Думаю, немногие знали о сокровищах, которые в нем хранились. Во время поездки его, должно быть, нес брат Игнасио, духовник графини, или один из двоих слуг-индейцев. — Слуг допросили? — Да, ваша светлость. Их жилище во дворце было обыскано, но в любом случае они не входили в покои графини за те два дня, что предшествовали происшествию. — Узнали, от чего умер брат Игнасио? — Инквизитор в Мехико полагает, что он был отравлен каким-то веществом, которое также поражает рассудок. Такого добра, увы, хватает в здешних краях. Графиня тоже его употребила, но, без сомнения, в меньшем количестве. Этим и объясняется, что она выжила, хотя и повредилась в уме. Яд наверняка был подсыпан в вино. — Это же явные признаки заговора! — воскликнул губернатор, гордый своей проницательностью. — А паж? — Никто о нем ничего не знает, кроме того, что он исчез. — А его семья? Дворецкий выглядел смущенным. — Боюсь, у него больше никого не осталось, ваша светлость, — сказал он, явно чего-то недоговаривая. — Что вы хотите сказать? — Ваша светлость, дело несколько щекотливое. — Говорите. — Этого пажа официально звали Висенте де ла Феи, но мы узнали, что это имя подобрал ему брат Игнасио. Мальчик, которого на самом деле звали Исмаэль Мейанотте, был сыном португальского еврея, осужденного на смерть инквизицией за совершение нечестивых обрядов. — Нечестивых обрядов? — Поклонение дьяволу, ваша светлость, — пробормотал дворецкий, перекрестившись. — Мальчик был доверен брату Игнасио в шести-семилетнем возрасте. И тот рассудил, что подопечному лучше забыть и свой язык, и свою страну. Казалось, губернатор недоволен тем, что узнал. — Прекрасное же воспитание он получил! — пробурчал он. — Убийца и вор! Ибо виновный — он! Никакого сомнения! Дворецкий скривился. — Разве не таково же и ваше мнение? — спросил губернатор повелительно. — Ваша светлость, я не настолько мудр, как вы. Но мне кажется, что мальчишка слабоват для такого ужасного заговора. — Во всяком случае, он исчез вместе с сокровищами. Вы не знаете, полиция Новой Испании уже предприняла розыски? — Десять дней назад мы получили рапорт. |
