|
— Но… честь бесценна, сэр, не вам ли… — Жизнь тоже бесценна, стряпчий. У вас с собой вексель, так что покончим с кривлянием. Властный тон Яна выбил у Паркинса почву из-под ног. Бриджмен с трудом скрывал свое веселье. Стряпчий возвел глаза к небу, словно призывая Бога в свидетели. — Джентльмены, в самом деле, достойно ли примешивать денежные расчеты к защите чести и… — Ничуть не менее достойно, — оборвал его Ян, — чем прикарманить вексель, если мы его не потребуем. Намек был оскорбительным, но стряпчий угодил в ловушку: задание надлежало выполнить любой ценой, чтобы избежать громкого скандала. — Если уж речь зашла об этом… то что бы сказали джентльмены о трехстах гинеях? Ян покачал головой. — Вы же не хотите уйти несолоно хлебавши? Кончайте. Паркинс посмотрел на Яна, явно пораженный холодностью этого Адониса. Потом тяжело вздохнул, достал из своего кармана свернутую в трубку бумагу и вручил ее Яну. Вексель был на пятьсот гиней. — Не слишком высокая цена за две человеческие жизни и за каплю воды, чтобы отмыть подлость, — сказал Ян. Паркинс покраснел, встревожившись. — Но презрение, которое внушает это дело, — продолжил Ян, — запрещает нам продолжать торг. Мы берем вексель, мистер Паркинс. Всего хорошего. Ян приготовился встать, но поверенный поднял руку. — Сэр, не угодно ли взамен подписать вот это заявление, — сказал он, извлекая из своего кармана другой документ. Ян развернул его: это было обязательство признать, что бесстыдные и нелепые измышления злоумышленников, покушавшихся на жизнь Соломона Бриджмена и Яна Хендрикса, были, по их глубокому убеждению и чести, совершенно безосновательны. Бриджмен велел слуге принести чернильницу и перо, и они с Яном подписали документ, потом присыпали его песком, чтобы высушить чернила, и вернули поверенному. Уходя, мистер Паркинс бросил на Яна долгий взгляд. Когда он вышел, Бриджмен хлопнул себя по ляжкам и дал волю своему веселью. — Черт побери, Ян, это мне надо у вас поучиться! — Кстати, об учении. Что стало с рукописями вашего друга Ньютона? — Наследники поделили их между собой, вконец перессорившись, и, думаю, почти все продали. — А у вас самого что-нибудь осталось? — Да, — кивнул Бриджмен. — Я вам покажу. — Как он работал? — Не знаю, поскольку видел только один его инструмент — атанор. — Атанор? — Это такая особая печь, в которой он проводил опыты, — ответил Бриджмен, жестом показав примерный размер аппарата. — Где он? — Кажется, достался племяннице и ее мужу Джону Кондуиту. Учитывая славу Ньютона, на все его вещи нашлись охотники. — Есть у вас адрес этого Джона Кондуита? — Да, — ответил заинтригованный Бриджмен. — Не окажете ли любезность съездить со мной к нему? На следующий день после визита Ян с Бриджменом привезли домой странную чугунную печь высотой фута в два, пузатую и тяжелую, — атанор. Кондуиты были даже рады избавиться с выгодой от предмета, назначения которого не понимали. |
