– Что?

Лицо Альфреда потемнело и застыло, и Барбара поспешно покачала головой.

– Нет нет, Генрих не так чист, как Людовик, но он не развратник. Во всяком случае, он заинтересовался не моим прекрасным телом, а твоим.

– Что?!

Интонация недоверчивого ужаса заставила Барбару засмеяться.

– Ты снова заставляешь меня сомневаться, какой головой ты думаешь, и думаешь ли вообще о чем то, кроме постели. Король Генрих сказал, что он хотел бы, чтобы я убедила тебя остаться в Англии теперь, когда мы женаты. Хотя, кажется, он вполне доволен этой идеей, сомневаюсь, что эта мысль его собственная. Жена Питера де Мон форта была вместе со мной в гостях у короля, я думаю, лишь для того, чтобы посмотреть, как король выполнит просьбу ее мужа.

Понятно, что Альфреду стало легче, когда он увидел смысл в том, что озадачило и встревожило его. Барбара молчала, пока он умывался, но, когда она протянула ему сухое полотенце, ее лицо было грустным.

– Почти никто не подошел поговорить с королем или принцем, – сказала она, – только Монфорты, Хемфри де Боуэн и мой отец. – Она поджала губы. – Я полагаю, все остальные боялись, и мне интересно, правильно ли вел себя отец? Король разговаривал более любезно с ним, чем даже со мной, – и Алиса де Монфорт, несомненно, передала своему мужу каждое слово.

– Твой отец вовсе не простак, Барби.

Она вздохнула, затем улыбнулась.

– Совершенно верно. Он всегда сам так говорит и называет меня дурой за то, что я о нем беспокоюсь. Возможно, так и есть. – Она взяла у него полотенце и спросила: – Ты хочешь одеться или мы сначала позавтракаем? Шалье скоро принесет поесть.

Альфред колебался, и Барбара вопросительно подняла голову. Уголки ее губ приподнялись, и она вздохнула:

– Нам лучше одеться, или месье Лысая Голова снова начнет искать себе развлечение.

Барбара немедленно пошла к сундуку с одеждой Альфреда, повернула голову и подняла глаза только для того, чтобы спросить:

– Наденешь придворный костюм или обычную одежду?

Это мало занимало Барбару, она просто старалась подавить разочарование. Теперь, когда большая часть ее тревоги по поводу вызова к королю улеглась, она не возражала, чтобы позволить немного подумать пустоголовому маленькому мошеннику. Однако она не могла выказать свое страстное желание: Альфред всегда должен добиваться ее любви, и чем труднее будет догнать ее, тем больше он будет наслаждаться выигранным призом. Но он может оказаться слишком застенчивым, подумала Барбара, хотя на самом деле ее муж выглядел весьма самодовольным, когда сказал, что обычная одежда для верховой езды подошла бы лучше для них обоих.

– Мне хотелось бы прокатиться верхом, если не будет дождя, – заявил он с озорным блеском в темных глазах. – Давай возьмем с собой поесть и одеяла. Я уверен, в это время года мы сможем найти уютный стог сена. И мне нужно побыть на открытом… на свободе.

Барбара поцеловала его в щеку.

– Так и быть, давай сегодня забудем обо всем на свете.

Им удалось это сделать. Утренний туман рассеялся, и они смогли поехать кататься верхом. Барбара обнаружила, что Альфред почему то выглядел самодовольным и озорным, когда говорил о том, чтобы найти «уютный» стог сена. Свежий воздух, чистое небо придали некоторое очарование любовным играм, признала Барбара, а небольшие неудобства вроде колючек и неровной поверхности, которая один раз разлучила их в критический момент, только добавили веселья. Но позднее, когда они вернулись домой, такое же удовольствие доставляло тепло, полумрак и мягкая постель, где странные блики от ночных свечей придавали таинственность телу ее любовника и его напряженному лицу.

На следующей неделе Альфред и Барбара благословили свое заключение в Дувре, которое сделало их слишком подозрительными.