Альфред убрал ее руку с плеча и наклонился.

– Я свободен сегодня, – объявил он, улыбаясь так же фальшиво, как и она.

– Я только пришла провести время с Альвой, но она признает твое право на мое свободное время. – Барбара положила руку Альфреду на талию, и они пошли с ним через зал.

У подножия лестницы она оглянулась и, не увидев никого поблизости, спросила, не предпочтет ли он прокатиться верхом, так как в саду, должно быть, полно людей. Он согласился, улыбаясь той же наигранной улыбкой. Тем временем они взяли своих лошадей и отправили домой человека Барбары. Они выехали через ближайшие ворота на Уинчип стрит, но недолго следовали по ней, а повернули направо, в узенький проулок, который привел их на берег Стуара, вдоль которого они ехали до тех пор, пока не оказались на поросшей травой лужайке.

Здесь они спешились, и Альфред привязал лошадей к дереву на краю лужайки. К этому времени он развеял худшие опасения Барбары, что с ним случилось какое то несчастье. После этого она спокойно выслушала его рассказ о беседе с Лестером, пока он не сообщил с отвращением, что Лестер сомневался в его слове и принял его за дурака.

– Нет, – сказала Барбара, рассерженная еще больше, чем он. – Лестер не принял тебя за дурака. Он угрожал тебе.

– Угро… – У Альфреда от негодования перехватило дыхание, и он не смог выговорить слово. Тут в нем снова закипел гнев – его смуглая кожа покраснела, и в глубине глаз сверкнули красные блики.

Барбара ужаснулась содеянному. Альфред всегда умел управлять своим настроением, а она позволила своему гневу вызвать его ярость. Мог ли Альфред потерять голову настолько, чтобы вызвать Лестера на дуэль?

Она положила на его руку свою.

– Я не предполагала рассердить тебя еще больше. Я хотела объяснить, что Лестер не намеревался оскорбить тебя. Его так часто предавали, когда он слишком доверял чести других людей, что он полностью изменился и теперь мало верит словам. И хуже всего то, что ты попал в его больное место, – он усомнился в своем старшем сыне.

– Ты же не считаешь, что Лестер боится, будто Генрих его предаст!

– Нет, не считаю. – Барбара с облегчением увидела, что гнев Альфреда утих, а на смену ему пришла заинтересованность новым взглядом на события. – Это опять та же проблема, – продолжила она. – Лестер знает, что Генрих – сама честность, и от других он также ожидает, чтобы они держали свое слово. Вспомни, ты сам был огорчен его наивностью в связи с Эдуардом. Я думаю, Лестер не может заставить себя бранить Генриха за доверчивость, потому что на самом деле это – добродетель, но он и не может доверять суждению сына. Поскольку Генрих заверил его, что на твое слово можно положиться, и, несомненно, рассказал, что ты предупредил его об опасности, которую он проглядел. Все это заставляет Лестера бояться, что ты используешь его сына для какой то собственной цели или, что еще хуже, для какой то цели Эдуарда.

Альфред какое то время пристально смотрел на Барбару, затем взял ее руку и поцеловал.

– Ты просто чудо, моя любимая. Я не думаю, что какая нибудь другая женщина из тех, с кем я знаком, могла бы так ясно понять причины поступка Лестера или какого то другого человека. Кто то выслушал бы, храня молчание, другие расплакались бы от страха или сочувствия. Но я не знаю никого другого, кто смог бы помочь мне понять мотивы этого человека.

– У меня были собственные причины интересоваться характером Лестера, – пояснила она беспечно, а затем продолжила уже намного серьезнее: – Возможно, ни у какой другой женщины не было основания желать тебе помочь.

– Ты любишь меня! – воскликнул он, снова поднося ее руки к своим губам.