– Барби, я хочу…

Ее опять схватили за руку, и доверительный голос Гая раздался у ее уха. Она попыталась вырваться, но это ей не удалось. В самом деле, он сильно, до боли, сжал ее руку и потащил ее в конец комнаты, прочь от своего отца. Барбара понятия не имела, где он собирается остановиться – в Уединенной глубокой оконной нише или поискать еще какое нибудь место, но она непременно хотела вырваться. Однако привлекать внимание Лестера ей казалось нежелательным, поэтому она позволила немного оттащить себя в сторону. Но прежде, чем они достигли двери, к которой он направлялся, она сильно отклонилась назад и резко дернула его, чтобы остановиться.

– Мое имя – леди Барбара, – заявила она, и в ее голосе звучала сердечность снежного бурана. – Я никогда не давала вам права называть меня Барби, и я не стыжусь своего мужа, чтобы позволить вам такую интимность. Позвольте мне уйти.

– Ты – возбужденная сука, – прошипел Гай. – У тебя на уме только салонные ухаживания. Все, что от тебя требуется, – сказать, где я должен с тобой встретиться, и…

– Боже упаси! – воскликнула Барбара. – Если я не встречу тебя никогда, пока я жива, и то это будет слишком короткая разлука!..

Он сильнее сжал ей руку; боль заставила ее забыть о нежелательности скандала и вцепиться в его руку, сильно поцарапав ее ногтями. Он пробормотал проклятия и занес сжатую в кулак свободную руку, чтобы ударить ее, но рыжеголовый молодой человек, который раньше пристально смотрел на нее, схватил его запястье.

– Джентльмен не оставляет синяков на руке у леди и не бьет ее при людях, – сказал он, оскалив зубы, и это не было улыбкой. – Даже когда леди этого заслуживает, а я уверен, что леди Барбара не заслужила. Пожалуйста, отпусти ее, Гай.

– Не лезь не в свое дело! – взбешенно прошипел Гай. – Я знаю ее. Она хочет…

– Нет! – воскликнула Барбара. – Я ничего от вас не хочу, кроме того, чтобы вас здесь не было. – И, повернувшись к рыжеголовому, она добавила: – Я даю вам право заняться моим делом. Моя рука не имеет к тебе никакого отношения, Гай. Отпусти ее.

Гай засмеялся, будто пошутил, потом пожал плечами.

– Я думал, у тебя больше здравого смысла. – Но руку он отпустил.

Барбара проворно отступила на шаг так, чтобы можно было повернуться к нему спиной, и сделала глубокий реверанс рыжеголовому.

– Благодарю вас, милорд. Вы не окажете мне любезность сопроводить меня в зал и подождать, пока не будут вызваны мои люди?

– Женщина! – огрызнулся Гай и отвернулся.

Рыжеголовый наблюдал за уходившим Гаем. Его лицо было настолько бесстрастно, что он мог бы с таким же успехом крикнуть вслух, выражая свою неприязнь к молодому Монфорту.

– Спасибо. На самом деле вам не нужно идти со мной, – улыбнулась Барбара.

– Но я буду рад сделать это. – Он улыбнулся в ответ и добавил: – Вы не помните меня? Я – Гилберт де Клер, граф Глостер. Не думаю, что мы когда либо были представлены друг другу. Но я помню вас, потому что вы были самой остроумной придворной дамой королевы Элинор. Одна из них назвала мне ваше имя и сказала… О, я прошу прощения.

Его лицо покраснело еще сильнее, и Барбара громко рассмеялась.

– Это была та, которая сказала: «Просто удивительно, как ее собственный яд не отравит ее», или: «Может быть, одна из ее маленьких острот просто свалилась ей на голову, как божий дар?»

Пока он провожал ее на конюшню, они обменялись Дружелюбными фразами.