* * *

После мессы Барбара вернулась домой, сменила придворный наряд на простую свободную одежду и села возле небольшого огня, который развела Клотильда, чтобы прогнать сырость позднего летнего вечера. Погода еще не стала прохладной, и Барбаре было достаточно тепло и без огня, но его потрескивание в очаге и яркие языки пламени поднимали ей настроение.

Альфред вернулся не так поздно, как она ожидала. Он был раздосадован и считал время, проведенное с Генрихом де Монфортом, потраченным совершенно напрасно.

– Я спрашивал его прямо, должен ли я остаться в Англии. Я мог бы уехать из Кентербери по личному делу моего брата Раймонда, – рассказывал он Барбаре в то время, как Шалье помогал ему переодеться. – Он засыпал меня множеством извинений и сожалений, но не дал ответа. Ты справилась лучше? – спросил он, усаживаясь напротив нее со вздохом.

– Нет, – призналась Барбара. – Лестер принял меня сразу. Мне кажется, он испытывает угрызения совести из за того, что «лишил» меня ухаживаний своего сына. Он даже признал, что маленькое одолжение, о котором я прошу, принесет много пользы, но не сделал его.

– Он отказал прямо? – нетерпеливо спросил Альфред. – Если он сделал…

– Нет, – усмехнулась Барбара. – Ты не найдешь в его отказе потайной дверцы, которую откроют для тебя французские эмиссары. Лестер сказал, что Уильям Мардоу – не его заключенный, а его сына Саймона, и пообещал написать письмо с просьбой позволить нам посетить Уильяма.

Альфред застонал. Барбара согласилась, что это хорошо известные приемы проволочек, но ничего другого сделать не могла.

– Я надеюсь, ты не слишком нажимала на него?

Барбара спросила, не хочет ли Альфред вина или что нибудь поесть, и, когда он отрицательно покачал головой, ответила на его вопрос:

– Лестер не позволит излишней настойчивости в просьбах. Он отделался от меня прежде, чем я попыталась приблизиться к предмету с другой стороны. Мне пришло в голову, что он не мастер изящных отказов, чтобы при этом не было стыдно.

– Он настроен решительно и непреклонно. Это восхищало, когда он поднялся против короля Генриха и его братьев, но причинит ему вред, если он станет так вести себя с дружественными ему графами и баронами.

– Мой отец, кажется, в состоянии… – начала Барбара и заколебалась.

– Избежать встречи с ним? – Альфред поднял брови, вопросительно глядя на нее.

Барбара пожала плечами.

– Отец может выйти из себя, я надеюсь, именно этого он хотел избежать, но это вряд ли заставило бы его надолго удалиться в поместье. Меня огорчило другое, что я заметила, находясь в апартаментах Лестера. Гилберт де Клер, граф Глостер, был там. Ты помнишь, он выступил главным союзником Лестера в борьбе против валлийских лордов? Сейчас он не у дел. Каждый стремился обратиться к Лестеру, а не к нему.

– Почему тебя это огорчает? Лестер – вдохновитель ссоры с королем. Глостер принадлежит к твоим старым друзьям? – лениво спросил Альфред.

– Нет. Я даже не узнала его вначале. Я знала, что видела его где то, ведь трудно забыть огненно рыжие волосы, но долго не могла вспомнить, кто он такой. Позднее он сказал, что мы незнакомы, но он меня помнит.

– Еще один джентльмен, от которого я должен охранять свой тыл? – усмехнулся Альфред.

Казалось, это его позабавило, но упоминание о ревности даже в шутку, согревающее и волнующее, встревожило Барбару.