– Возможно. То ли да, то ли нет. – Он улыбнулся. – Но не раньше, чем станут известны итоги посольства во Францию, а ведь об этом еще нет новостей, не так ли?

– Есть, но плохие, – быстро и рассерженно ответил Саймон.

Потворствуя своим желаниям, он просто выбрасывал из головы все неприятные новости, никогда не думая о том, что, возможно, это было важно для кого нибудь еще.

– Мне жаль об этом слышать. – Альфред печально вздохнул и обернул свой взор в зал, но так, чтобы при этом краем глаза видеть выражение лица Саймона. – Я полагаю, как человеку Аюдовика, мне очень скоро придется подумать о завершении моего пребывания в Англии… так что очень хорошо, что мне как раз посчастливилось встретить в конюшне сэра Уильяма и проводить его до башни…

Когда Альфред сказал, что он встретил сэра Уильяма, вспышка гнева искривила губы Саймона; после короткой борьбы с собой ему удалось превратить эту гримасу в улыбку.

– Но этого недостаточно! – воскликнул Саймон.

Альфред повернул голову, чтобы видеть Саймона.

– Я сказал ему, что мой брат Раймонд заплатит за него выкуп, увидел, что он хорошо выглядит, и он заверил меня, что с ним хорошо обращаются. – Он улыбнулся. – Я больше ничего не должен сказать ему, а он мне. Вы ведь знаете, что мы не замышляем никаких перемен в правительстве.

Ничего не отразилось на холодном лице Саймона за застывшей улыбкой и стиснутыми зубами, когда Альфред пошутил по поводу политического заговора. Так что наконец можно было исключить мысль о том, что Саймон не желал, чтобы он встретился с Уильямом по политическим причинам. Теперь было ясно, что Саймон собирался скрывать возвращение сэра Уильяма для того, чтобы Альфред оставался в Кенилуэрте. Это означало одно из двух: либо Лестер приказал своему сыну задержать его, либо у Саймона были личные причины, по которым он желал сделать это. Не было никаких доказательств, что Саймон попытался бы удержать его силой, если бы он просто сказал, что хочет уехать, но Альфред совсем потерял терпение и решил, что Саймон заслужил то, что с ним случится.

– Выкуп, – проговорил Саймон с таким явным отчаянием, что Альфреду потребовалось некоторое усилие, чтобы не рассмеяться над неумением молодого человека скрывать свои мысли. – Я не уполномочен вести об этом переговоры. Не могли бы вы подождать, пока я напишу об этом отцу и спрошу его о сумме?

Альфред осторожно улыбнулся:

– Я не слишком спешу уехать из Англии, если вы дадите мне слово, что я не буду взят в плен как иностранец в военное время.

– Боже мой, нет! – воскликнул Саймон. – У нас пока нет войны даже внутри королевства, и, конечно, Англия не находится в состоянии войны с Францией.

Альфред не был уверен, намеренно ли Саймон не сказал: «Я даю вам слово» – или считал, что сказанное означает то же самое. Он был рад оплошности, которая полностью очистила его совесть.

– Я удовлетворен. Вы обещали мне охоту на оленя, и поскольку завтра вы должны оставаться целый день в Кенилуэрте, мы сразимся раз другой в доспехах.

– С большим удовольствием.

Напряженность совсем исчезла с лица Саймона, но затем он вдруг нахмурился.

– Я не ослышался, вы сказали, что ваш конь хромает?

– Я не думаю, что он хромает, – ответил Альфред, позволив неясную нотку неуверенности в голосе, – но был бы рад, если бы вы осмотрели его ногу утром перед нашим поединком.