Как только Альфред выехал из поля зрения кузнеца, он сбавил темп. Молодой жеребец тоже замедлил бег, и через несколько минут Альфред поймал его в ловушку в углу, образованном внешней стеной и стеной сада. Жестом он подозвал двух слуг, наблюдавших за ним.

– Кто нибудь из вас понимает по французски? – спросил он. Мужчина постарше кивнул. – Ваш хозяин потерял сознание, – объявил он. – Один из вас должен сбегать в замок или в башню, чтобы сообщить об этом. Другой пойдет к лорду и выполнит указания кузнеца. Прежде чем идти, дайте мне поводья, и я отведу лошадь сэра Саймона в конюшню.

Сделать это было нетрудно, и оба подчинились, не задавая вопросов. Теперь настала очередь исполнить последнюю часть плана, которая, может быть, станет концом приключения.

15.

После обеда в тот день, когда Альфред послал Шалье в Уорик, сэр Джон Гиффард получил официальное известие от графа Глостера, в котором сообщалось, что все попытки короля Франции и церкви договориться о мире между Лестером и королем Генрихом провалились. Двадцать первого октября папский легат издал распоряжение об отлучении от церкви Саймона де Монфорта, графа Лестера, Гилберта де Клера, графов Глостера и Херефорда, сэра Роджера Бигода, графа Норфолка и всех их приверженцев за то, что они имели дерзость поддержать Оксфордское соглашение, аннулированное Папой.

Барбара тут же поинтересовалась, должен ли Альфред покинуть Англию как можно скорее из за своей связи с французским двором, и когда Джон Гиффард с удивлением сказал, что, судя по содержанию письма Глостера, это не подразумевается, она спросила, не мог ли граф забыть об ее муже. Сэр Джон заверил ее:

– Глостер не беспечен и не равнодушен к тем, кого он полюбит.

– Не всегда, конечно, – заметила Барбара. – Но при таких обстоятельствах, возможно…

Она покачала головой. Альфред уехал только три дня назад, но ей хотелось, чтобы он поскорее вернулся, и она пыталась найти повод для его возвращения в сообщении Глостера. К сожалению, повода не было. Глостер рассказывал новости, но ни о чем не предупреждал. Лестер, по видимому, был рассержен отказом Людовика от продолжения мирных переговоров, но Глостер как будто не испытывал подобных чувств. Он не был слишком расстроен тем, что его отлучили от церкви. Барбара думала, что он, как и большинство молодых людей, не верил в вечные муки после смерти. Не то чтобы совсем не верил, просто понимал, что до того, как он умрет, времени более чем достаточно, чтобы Папа изменил свое мнение и принял его обратно в лоно церкви.

Сэр Джон Гиффард и Барбара все еще обсуждали, будет ли благоразумно сообщить эту новость Альфреду, когда приехал Шалье. Увидя его, она побледнела. Шалье, заметив ее реакцию, решил быть осмотрительным, по опыту зная, что никакие объяснения ее не удовлетворят. Поэтому он только сказал, что хозяин послал его за одеждой и он еще не видел сэра Уильяма, поэтому намерен остаться в Кенилуэрте еще день или два.

Позднее, когда было уже совсем темно, Шалье поймал сэра Джона по пути к воротам из замка, где большая группа вооруженных людей, приблизительно человек двадцать во главе с предводителем, заявлявшим, что он сэр Гай де Монфорт, требовала, чтобы их впустили. В нескольких словах Шалье передал сэру Джону полное сообщение Альфреда, объяснив, что он не мог сказать этого раньше, потому что не хотел пугать леди Барбару. Сэр Джон негромко, но сердито выругался и махнул Шалье рукой, чтобы тот уходил. Он не видел причин, по которым молодой Саймон захотел бы удержать Альфреда. Барбара тоже высказала ему предположение, что слуга послан не за одеждой, а чтобы таким способом предохранить его от какой то опасности. Сэр Джон был напуган выражением ужаса на ее лице и утешил как только мог, но не поверил ни одному слову и предположил, что она пала жертвой обычных безосновательных женских страхов. Теперь же Шалье фактически подтвердил ее слова.