– Любую верховую лошадь, какая вам понравится.

Саймон сделал широкий жест и начал обсуждать достоинства различных лошадей в конюшне. Альфред задавал надлежащие вопросы, чтобы показать свой интерес. Мало помалу молодой человек расслабился настолько, что позволил их разговору отойти от безопасных тем поединка и охоты. Он больше не опасался упоминать имена заключенных. Альфред понял, что за то время, пока ему не позволяли увидеть сэра Уильяма, Саймон не мог пожаловаться, какая тяжелая ответственность возложена на него. Он с горечью заметил, что в то время, когда в крепости была его мать, она управляла всем, в том числе и им, за исключением военных дел.

Альфред отвечал, утешая, но не комментируя и не Давая совета. Этот разговор не улучшил его мнение о Саймоне, но был ему более интересен, чем разговоры предыдущих дней, и время до ужина и того часа, когда можно было спокойно отправляться в постель, пробежало незаметно.

Утро застало Саймона добросовестно изучающим правую переднюю ногу Дедиса. Вызвали кузнеца, чтобы он сделал то же самое. Никто не смог найти повреждения – это едва ли удивило Альфреда, который знал, что конь просто от усталости спотыкался по дороге домой с охоты, но настаивал, что жеребец повредил ногу. Все согласились, что пробная пробежка на арене состязания будет хорошей проверкой. Альфред и Саймон выбрали по два турнирных копья и поехали верхом к ближайшей площадке во внешнем дворе замка, расположенной за стеной и отгороженной строениями внутреннего двора. Там, как и в первый раз, они должны были провести поединок. Саймон распорядился, чтобы несколько человек, работавших под навесом склада, ушли, чтобы не оказаться втоптанными в пыль, если разгоряченные поединком лошади станут неуправляемыми. Затем он сел и стал наблюдать за Дедисом, в то время как Альфред проехал до другого конца площадки.

– Я ничего не вижу, – окликнул он Альфреда, затем задал вопрос кузнецу, наблюдавшему вместе с ним, и добавил: – Лекарь лошадей тоже ничего не видит.

– Он кажется мне устойчивым, – отозвался Альфред. – Тогда начнем.

Альфред развернул Дедиса, сделал знак, что он готов, и, когда Саймон взял копье и приготовился, он тронул Дедиса шпорами и выдохнул: «Хэй!» Огромная лошадь устремилась вперед, равнодушная к мчавшейся навстречу ей лошади Саймона. Солнце, поднявшееся над стеной, сверкнуло на шлеме Саймона. Альфред наклонил голову, будто для того, чтобы уклониться от ослепительного блеска, и его копье, коснувшись центра, скользнуло влево по щиту Саймона и, зацепившись на мгновение за выступ на щите, пролетело над его плечом. Саймон нанес настоящий удар немного ниже щита. Он издал пронзительный крик триумфа и сильно надавил вперед. Почувствовав, что наконечник застрял, он снова пронзительно закричал, но в следующий момент наконечник освободился, щит Альфреда заколебался, и двое мужчин проехали мимо друг друга.

– Очень хорошо, – отозвался Альфред. – Вы почти справились со мной на этот раз. Мне следовало думать о вас, а не о правой ноге Дедиса.

Он остановился позади кузнеца и спросил:

– Мне показалось, что то не в порядке в начале пробежки, и я отвлекся от поединка. Вы ничего не заметили?

– Нет, милорд, – ответил кузнец на плохом французском, – но это была короткая пробежка. Попробуете еще раз?

Альфред махнул Саймону и затем подъехал к нему.

– Вы слышали, ваш человек говорит, что он не увидел ничего, потому что пробежка была короткой. Попробуем еще раз?

– Конечно.

– Я займу ту же позицию, чтобы кузнец мог хорошо видеть Дедиса.

С этими словами Альфред направился вперед.