– Нет. Но романы, которые он пишет для роботов, напичканы физикой. У него, как у большинства новейших роботов, есть множество увлечений, которые становятся почти второй профессией. Информационные катушки крутятся у Зейна круглые сутки.

– Вам, кажется, нравятся роботы?

– А вам нет? – резко спросил Гаспар.

Девушка пожала плечами.

– Они не хуже и не лучше большинства людей. А вы, Гаспар, похожи на робота! Такой же холодный и рациональный.

– Но ведь роботы совсем не такие! Вот посмотрите на Зейна…

Автокэб остановился у ярко освещенного подъезда. Из двери появилось длинное золотое щупальце, весело извиваясь, точно змея, которую обучили танцевать шимми. Оно откинуло кузов и легонько постучало Гаспара по плечу. На его конце возникла пара пухленьких губок, которые вдруг раскрылись, как розовый бутон, и любезно пролепетали:

– Разрешите пригласить вас и вашу даму в межпланетный ресторан Энгстранда «Космическая кухня».

19

Ресторан Энгстранда был далеко не таким пустым и холодным, как космическое пространство, и в его меню не значилось блюд из экзотических ящериц. Тем не менее ода была довольно‑таки своеобразной. Однако напитки оказались достаточно традиционными, и вскоре няня Бишоп уже рассказывала, как, когда была еще совсем маленькой девочкой, она заинтересовалась яйцеглавами – ее тетя работала няней в «Мудрости Веков»и однажды взяла ее с собой. Гаспар в свою очередь рассказал, что еще мальчиком хотел стать писателем, потому что очень любил словопомол, тогда как большинство его коллег попадали в писатели, проработав несколько лет на телевидении, в стерео, манекенщицами или агентами по рекламе. Он принялся объяснять тонкую прелесть словопомола – особенно продукта некоторых словомельниц – и, увлекшись, повысил голос, чем воспользовался худой старик за соседним столиком, все время беспокойно дергавшийся.

– Вы совершенно правы, молодой человек! – крикнул старик. – Важна словомельница, а не писатель. Я читаю все до единой книги, смолотые на первом агрегате издательства Скрибнер, независимо от того, какую фамилию они потом ставят на обложке. Эта машина придает своей продукции особую сочность. Иногда приходится немало потрудиться, прежде чем найдешь книгу с маркой АС – 1, но оно того стоит. Только книги с маркой АС – 1 создают полный и восхитительный вакуум у меня в голове, ощущение теплого непроницаемого безмыслия.

– Я в этом не уверена, милый, – вмешалась пышная седовласая дама, сидевшая рядом с ним. – Мне всегда казалось, что в книгах Элоизы Ибсен есть свой особый оттенок, независимо от того, на какой машине они смолоты.

– Чепуха! – насмешливо воскликнул старик. – Все ее Эрототомики смалываются по одной и той же программе, однако в каждом ощущается особый вкус данной словомельницы, и, стоит ли на обложке фамилия Ибсен или любая другая, их вкус от этого не меняется ни на йоту. Писатели! – Лицо старика потемнело, и морщины стали более резкими. – После того, что они сделали сегодня утром, их всех нужно расстрелять! Вы слышали, что эти мерзавцы сделали с АС – 1? Азотная кислота! Виновным следовало бы вставить в рот воронки и вылить им…

Гаспар, пережевывая дрожжевой бифштекс, улыбнулся, виновато пожал плечами и показал вилкой на свои раздутые щеки.

– Между прочим, Гаспар, как вы попали в писательский союз? – громко спросила няня Бишоп. – Через Элоизу Ибсен?

Старик смерил его свирепым взглядом и отвернулся.

В автокэбе Гаспар долго обиженно молчал и заговорил, только когда возле дома няни Бишоп такси остановилось.

– Я стал писателем через своего дядю, специалиста‑волнопроводчика, – объявил он и принялся опускать монеты в счетчик автокэба.