– Не правда ли?.. – согласилась няня Бишоп, ласково сжимая руку Гаспара.

– И какие открываются перспективы! – мечтательно произнес Гаспар. – Трехстороннее сотрудничество: яйцеглавы, люди и словомельницы с их богатейшей памятью! Вот это будет соавторство!

– Не думаю, что словомельницы воскреснут, – задумчиво сказал Каллингем. – Я почти всю жизнь занимался их программированием, но, скажу откровенно, меня всегда угнетала мысль, что это – мертвые машины, которые могут работать только по заданным формулам… Кто знает, быть может, сегодня совершилось возрождение настоящей литературы?

– Калли, дорогой, сколько ты выпил? – участливо спросила Элоиза.

– Слушайте все! – воскликнул Флаксмен. – Как только Полпинты появится в дверях, сразу же окружите его самым дружеским вниманием, чтобы он не чувствовал себя призраком на пиру жизни. Зейн вот‑вот явится с ним.

– Рысью домчит, мистер Флаксмен! – заметил Джо Вахтер, который успел пропустить пару рюмочек, воспользовавшись тем, что его брат рассматривал серебряный диктописец. – Только что‑то он там долго копается…

– Ах, надеюсь, больше похищений не будет! – встревоженно вскрикнула мисс Румянчик. – Если с Зейном что‑нибудь случится, я этого не перенесу!

– На похищения существуют разные точки зрения! – громко объявил Каллингем, поднимая бокал. – Одни бледнеют при мысли о них. Другим же они распахивают дверь в новую, лучшую жизнь…

– Ах, Калли, – трепетно произнесла Элоиза, но тут дверь распахнулась и в комнату медленно влетело большое серебряное яйцо. Оно парило в воздухе, футах в восьми над полом. Глаз, ухо и динамик были вставлены прямо в корпус, а внизу из‑под маленькой серебристой платформы торчали два гибких щупальца, оканчивающихся небольшими коготками.

Флаксмен, словно зачарованный, следил за полетом яйца. Потом его глаза закатились и он стал валиться на пол.

Яйцо быстро подлетело к нему, вцепилось коготками в лацканы его пиджака и тем смягчило его падение.

– Не бойтесь, мистер Флакси! – воскликнуло яйцо. – Это же я, Полпинты, только переделанный. Меня переделал Зейн Горт. И теперь мы можем пожать друг другу руки. Обещаю не царапаться!

37

– Проект «Эль», – начал Зейн Горт, когда Флаксмена привели в чувство и порядок был восстановлен, – это, попросту говоря, «левитация». Задача была чисто инженерной, никакого научного открытия здесь нет.

– Не верьте ему! – вмешался Полпинты. – Этот робот только наполовину состоит из жести, все остальное в нем – чистая гениальность…

– Не перебивайте! – сказал Зейн. – Я всего лишь воспользовался уже разработанной схемой применения антигравитации для поднятия малых тяжестей. В платформе находится генератор антигравитационного поля, и Полпинты управляет им сам. Как и щупальцами, которые заменяют ему руки. Все это – откинув антигравитацию – можно было сделать еще во времена Цуккерторта. Но он хотел создать бестелесные существа, витающие в мире чистых идей. Вот почему он отобрал именно писателей и поэтов, то есть людей, далеких от техники, не способных воспринять руку как систему шарниров, а ногу – как колесо. С той же целью он создал и пресловутый свод правил. Яйцеглавам внушалось, что они беспомощные паралитики, и так же на них смотрели окружающие. Диктописцы подсказали мне выход. Если яйцеглавы смогли управлять диктописцем, то почему бы им с помощью голоса не приводить в действие руки или антигравитационную платформу? Да после некоторой практики они сумеют управляться с любыми инструментами…

– Эй‑эй, не сманивайте моих писателей! – воскликнул Флаксмен.