|
. Все остальное просто и поддается объяснению. Но Сесиль умерла и... Извините меня, Мелани... Мы прекрасно позавтракали. Спасибо, и, если у моего спутника не будет других впечатлений, он расскажет о вас у себя в Филадельфии... Он был взволнован. На улице он не произнес ни слова и, дойдя до угла Орлеанского проспекта, поднял руку, чтобы остановить такси. - На набережную Орфевр, и поскорее... Дорогой он изменил решение. - Поезжайте-ка сначала на Северный вокзал... К поездам дальнего следования... Оказывается, времени больше, чем я думал. Были ли в том повинны петух в вине, божоле, прекрасный кофейный торт Мелани и старый арманьяк Дезире? Так или иначе, но Спенсер Отс смотрел на своего плотного спутника со все возрастающим умилением. Ему казалось, что в течение нескольких часов он присутствует при непрерывном преображении. В своем мешковатом пальто, в сдвинутом на затылок котелке, с трубкой в зубах, комиссар как бы перевоплощался поочередно в каждого из гнусных, мелочных или трогательных персонажей драмы, которую ему поручено было расследовать. - А жена его, может быть, сейчас уже рожает... Лицо Мегрэ пошло красными пятнами, словно роженица была его женой... Мегрэ мысленно покачивался в вагоне поезда, сидя на месте Жерара между двумя жандармами. И он же вместе с Бертой дежурил у постели его жены. Он был в доме в Бур-ла-Рене, и его ноги покоились на обитой ковриком скамеечке старой Жюльетты. И он же находился в квартире этажом ниже, откуда месье Шарль мог слышать все, что происходило над его головой. Когда машина попадала в затор на перекрестке, Мегрэ напряженно считал секунды, глядя на бледный диск электрических часов и на полицейского в накидке, с белым жезлом; комиссар наклонялся вперед, приподнимаясь с сиденья, словно хотел помочь машине, ускорить ее ход. Они подъехали к Северному вокзалу минута в минуту, чуть не опоздав. На перроне теснилась кучка любопытных. Полицейский покрикивал на них: - Проходите! Два жандарма подталкивали впереди себя худого молодого человека - на его брюках налипла глина, плащ был разорван, он судорожно сопротивлялся, несмотря на наручники, словно лошадь, рвущая удила. Возбужденный, озлобленный Жерар являлся в глазах зевак прямым олицетворением настигнутого наконец преступника. Когда он увидел комиссара, губы его дрогнули: - Верно, считаете себя большим хитрецом? - Вот сюда, в такси, господа, - сказал Мегрэ жандармам, показав им свой жетон. Жандармы не заставили себя просить. Они совсем запарились. Всю дорогу они боялись, как бы их пленник не выбросился из поезда. - Держу пари, что никто и не подумал позаботиться о моей жене! Глаза его наполнились слезами, но он не мог утереть их из-за наручников. Глава 3 - Из какой вы части? - Из Феньи, господин комиссар. - Вы можете вернуться поездом в пять часов семь минут. Вы, наверное, предпочитаете ночевать дома, а не в Париже? Ну-ка, ребята, давайте мне ваши бумаги! Мегрэ остановил такси на углу улицы Лафайетт. Прохожие, шагавшие по тротуару, наклонившись вперед, с трудом удерживая зонты под сильными порывами ветра, бросали любопытные взгляды на их машину. Комиссар разложил документы на коленях и подписал их. Жандармы вышли из такси и тут же скрылись в ближайшем баре. Тогда Мегрэ опустил стекло, отделявшее их от шофера, что-то сказал ему вполголоса и потом, когда машина тронулась, вытащил из кармана ключик и освободил Жерара Пардона от наручников. |
