– Инспектор Рамирес…

– Да, старший инспектор…

С этих слов начинался любой диалог между Фальконом и Рамиресом. Так подчиненный напоминал шефу, что Фалькон нежданно‑негаданно свалился из Мадрида и захватил место, которое Рамирес уже привык считать своим.

– Попросите младшего инспектора Переса съездить в больницу, и как только горничная… Имя‑то у нее есть?

– Долорес Олива.

– Так вот, как только она придет в себя… пусть он выяснит у нее, не заметила ли она чего‑нибудь странного… Ну, вам известны вопросы. Да, еще узнайте, сколько раз она повернула ключ в замке, чтобы открыть дверь, и что именно она делала, прежде чем обнаружила труп.

Рамирес повторил задание.

– Уже установили, где находятся сеньора Хименес и дети? – поинтересовался Фалькон.

– По всей вероятности, они в отеле «Колумб».

– На улице Байлен? – спросил Фалькон. Пятизвездочный отель, где останавливались все тореро, всего в пятидесяти метрах от его… от дома его покойного отца – совпадение, хоть не такое уж и удивительное.

– Машину уже послали, – сказал Кальдерон. – Я хотел бы как можно скорее завершить levanta‑miento del cadaver  и отправить труп в Институт судебной медицины еще до того, как сюда привезут сеньору Хименес.

Фалькон кивнул. Кальдерон удалился. Двое экспертов‑криминалистов, Фелипе, лет пятидесяти пяти, и Хорхе, которому не было еще и тридцати, вошли в комнату, буркнув «buenos dias».  Фалькон скосил глаз на лежавшую на полу вилку телевизионного шнура и решил о ней не упоминать. Эксперты сфотографировали комнату, и, продолжая работать, – Хорхе снимал отпечатки пальцев Хименеса, а Фелипе наносил специальный порошок на корпус телевизора и на две пустые коробки от видеокассет, лежавшие сверху, – начали делиться друг с другом своими соображениями о случившемся. Они сошлись на том, что «ящик» стоял в углу и что Хименес, как всегда, смотрел его, расположившись в удобном кожаном кресле с вращающимся основанием, под которым обнаружилась круглая вмятина в паркете. Убийца каким‑то образом «отключил» Хименеса, развернул непригодное для его целей кожаное кресло и приставил к нему вплотную другое кресло, с высокой спинкой, чтобы одним рывком перевалить на него бесчувственное тело. Потом убийца привязал запястья Хименеса к подлокотникам, стащил с него носки, запихнул их бедняге в рот и скрутил ему лодыжки. После этого он в несколько приемов, поворачивая кресло то на одной, то на другой ножке, передвинул его в нужное место.

– А вот и ботинки, – сказал Хорхе, заглянув под стол. – Бордовые мокасины с кисточками.

Фалькон указал на тусклое пятно на паркете перед кожаным креслом:

– Он любил скидывать обувь и разминать ступни о деревянный пол, когда смотрел телевизор.

– Особенно порнуху, – отозвался Фелипе, обсыпая порошком одну из коробок. – Эта вот называется «Cara o Culo 1»

– А положение кресла? – спросил Хорхе. – Зачем все эти перестановки?

Хавьер Фалькон отошел к двери и, повернувшись к экспертам, широко развел руки.

– Максимум воздействия.

– Настоящий шоумен, – сказал Фелипе, кивнув головой. – На второй коробке красным фломастером написано «Семья Хименес», и в аппарате стоит кассета с точно такой же надписью.

– Звучит не слишком устрашающе, – заметил Фалькон, и они все, прежде чем вернуться к работе, взглянули на воплощение кровавого ужаса, которое являл собой Рауль Хименес.

– Он  явно не получил удовольствия от просмотра, – сказал Фелипе.