– Ничего,– пригрозила Юля,– он у меня попляшет. Я такое ему устрою!..

– Зачем? – спросил Вадим.

– Чтоб ему было плохо,– повела девочка плечом.

– Зачем? – повторил он.

– А почему я должна спускать?

– Что ты за других переживаешь: как бы кому сделать хуже. Лучше о себе подумай.

– Но если мне хорошо, когда ему плохо? Он еще заплатит – за все!

– Ты что, сильней его,– спросил Вадим,– или умнее? Куда ты лезешь?

– И все равно я ему устрою: ткну харей в собственное дерьмо!..

– Можно быть либо стервой либо дурой,– попытался рассердиться Вадим.– Объединять в себе обеих – накладно. Когда на тебя разогнался бульдозер, разумней убраться с его пути.

– “Разумненький Буратино”,– сказала Юля.– Живешь тихо, не высовываясь, в свое удовольствие. По ночам трахаешь кого захочешь, благо дурочек вокруг полно – стоит по головке погладить да мослами потрясти. Ты – кобель, да? Кобелино!..

– “Ума нет – считай калека”,– заметил он.– Не понимаешь, что заступила на чужую территорию? Твоя свобода кончается возле моего носа!

– Это самая выступающая твоя часть?

– Если не считать груди.

– Но ведь для избранных ты оттопыриваешь еще кое‑что? И как тогда насчет свободы?

– Слушай, солнышко,– заговорил Вадим,– я ведь не обязан перед тобой оправдываться. Потому что, слава богу, у меня хватило ума…– Он заставил себя притормозить, почувствовав, что избыточно многословен, а значит, именно оправдывается.– Короче, тут нет криминала,– решительно сказал он.– Алиса – давняя моя приятельница, а здесь ночует потому…

– Ну понятно! – перебила Юля.– Почему по старой дружбе не перепихнуться разок‑другой? Никому от этого не хуже, а для здоровья полезно. Опять же теплее вдвоем!.. Что, не так? – Она отрывисто засмеялась.– Потрахаться, чайку испить, снова потрахаться, обсудить постановку или передачку, еще раз потрахаться под задушевную беседу – а все это вместе называется встречей друзей, да?

– Теперь ты и вправду меня рассердила,– болезненно улыбаясь, сообщил Вадим.– А делать это не стоило: больше я не стану тебя щадить.

– Сейчас уписаюсь с испугу!..

– Я понимаю, тебе плохо,– продолжал он.– Но ты хоть что‑то сделала, чтоб избежать неприятностей? Либо как‑нибудь их побороть? Ты умеешь только скандалить и ныть. Мечешься от билдеров до воображенцев, вертишь хвостом перед юнцами и стариканами, страдаешь из‑за отсутствия смысла – но кто за тебя станет его добиваться? Даже любить по‑настоящему ты не умеешь: чуть что – лапки кверху. И все вокруг виноваты – только не ты!..

Старый мудрый… дурак, сказал Вадим – уже себе. Что ты несешь? Кто и когда хотел знать о себе “всю правду и ничего кроме”? Кому она вообще нужна?

Однако отступать было поздно. И Юлька уже смотрела на него иначе, хотя спрятаться от ее взгляда хотелось по‑прежнему.

– Ну почему ты такой? – спросила она.

– Собственно, какой?

– Блаженный, что ли. Ты безопасен и надежен, рядом с тобой расслабляешься. Но остальные‑то другие, и каково после тебя возвращаться к ним – ты подумал? Вот если б ты брал под крыло на все время…

– Я бы, может, и брал, да размах крыльев не позволяет,– сказал Вадим.– И пойдет ли это на пользу? Во всяком случае, я никому свое общество не навязываю.

– Это что, предложение убираться?

– Ни в коем разе! – испугался Вадим очередной неловко выстроенной фразы.