– И что, никаких следов? – спросил Вадим.– Пропали‑то, наверно, десятки.

– Если не сотни. Увы, не вернулся ни один, зато и трупы пока не всплывали. Мы пытались вшивать кандидатам маячки в одежду, некоторым даже вживляли в тело – без толку, хотя нескольких “меченых” уже прихватили.

– А на что вы надеялись? – Вадим пожал плечами.– Тому может быть масса объяснений: от весьма вероятного экранирования до почти неизбежной, при таком охвате, утечки… Ладно,– сказал он,– а как вы объясняете новшества последних лет? По всем законам любое замкнутое общество должно отставать от прочего мира – тем быстрей, чем меньше численность. А мы, наоборот, кое в чем даже “впереди планеты всей”. Не Институт, а прямо питомник гениев!

– Кто может знать, Вадим? Ничего запредельного Институт не выдавал: все могло быть уже придумано – где‑нибудь, кем‑нибудь. Единственная сложность: доставить сюда.

– Через Бугор? – осведомился Вадим.– Вы видели тамошних зверюг?

– Да‑а,– неопределенно протянул гость,– уж эти нам звери!..

– Существуют как бы два входа,– сказал Вадим.– Через один к нам попадают новинки, сквозь другой проникает зверье. А почему сию гипотетическую пару не объединить в единственную дверь, через которую и прет все это вместе? Добавьте сюда явное превышение потребления над производством, полную фантастичность пресловутого Бугра, вопиющие отклонения подбугорных чудищ от земной фауны… Знаете, на что это смахивает? На вторжение!.. Простите за банальность, но сколько еще можно избегать этого слова?! Будто кто‑то внушил на него стойкую аллергию.

– Пограничный барьер и вправду необычен,– согласился Юстиан,– однако, повторяю, не запределен. Кто‑то вполне мог додуматься до него и на Земле. А звери – что же, побочный эффект.

– Может, и “побочный”,– не стал настаивать Вадим.– А насчет “эффекта” поинтересуйтесь у селян – уж они его оценили.

– К тому ж о каком вторжении идет речь? Об инопланетном, из параллельного мира, о потустороннем? А может, кто‑то из наших по нечаянности распахнул дверцу в отдаленное, еще дочеловечье, прошлое? – На секунду Юстиан запнулся, будто сболтнул лишнее, затем все же добавил: – Почему нет? Как можно по немногим найденным костям судить о тех эпохах, если даже в знаниях о современной фауне полно пробелов!

Вадим вгляделся в гостя с любопытством.

– Кажется, вы намекаете на працивилизацию,– предположил он.– Есть и такая гипотеза?

– Среди прочих,– нехотя подтвердил Юстиан.– Кстати, наличие двери объясняет и отсутствие всяких следов предшественников по разуму – к чему было усмирять тогдашнюю буйную природу?

– Когда теперешнюю разложили на все лопатки,– заключил Вадим.– И что она им – при их мезозойской либо кайнозойской закалке! На один зуб… А между прочим, тогда не водились вампиры? Скажем, ящерные аналоги наших летающих кровососов, только крупнее и опасней?

– Тогда могло водиться все,– убежденно повторил Юстиан.– До нас дошли крохи, к тому ж не самые важные. И все, что вы видели нового, уже могло существовать на Земле.

– Включая технику?

– По‑вашему, за сотни миллионов лет от нее могло что‑то уцелеть? Я сомневаюсь. Может, через тысячу‑другую лет этот замечательный пластик рассыплется в прах?

– А как насчет бластеров? Посылать взамен пуль мощнейшие сгустки энергии!.. До такого мы еще не доехали.

– Это вовсе не означает, что пришельцы из мезозоя обставили нас в целом,– возразил Юстиан не без азарта, будто сам и выдвинул эту гипотезу.