Смутившись, он обернулся: на ступенях стояла женщина в шелковом халате – сочетание оливково зеленых и серебристо серых узеньких вертикальных полос.

– Простите. Они просто восхитительны.

Женщина протянула ему его визитную карточку, неторопливо, оценивающе разглядывая нежданного гостя.

– О, ничего страшного. Проходите сюда. – Она открыла дверь, к которой вела лестница, и ждала, когда он наконец войдет. – Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Ван дер Вальк, располагайтесь поудобнее. У вас есть время? Прекрасно. У меня тоже. Не хотите ли портвейна?

– Только не в одиночестве.

Она одарила его легкой улыбкой:

– О нет. Я люблю этот напиток. – Звонить она не стала, а пошла разлить вино сама.

Это была небольшая, несколько официальная гостиная, выходившая на оранжерею. Мебель из грецкого ореха строгая и простая – настоящий английский стиль восемнадцатого века, как совершенно справедливо отметил про себя Ван дер Вальк. Его отец – он был краснодеревщиком, – окажись он здесь и лицезрей все это великолепие, несомненно подтвердил бы гипотезу сына. Стулья и софа были обиты блеклой розовой парчой. Ковра в комнате не было – она в нем не нуждалась. Пол был выложен одноцветным полированным дубовым паркетом.

Этикетка на бутылке гласила: «Смит Вудхауз». Что же это за год? Такого он не видел. А какая, собственно, разница?

– Ваше здоровье, – провозгласила, усаживаясь, миссис Маршал.

Он пригубил вино и злобно подумал: «Ну и по какой такой причине этот слабоумный сбежал от всего этого?» Вполне возможно, что из за этой женщины. Он внимательно разглядывал хозяйку дома: чистая кожа, правильные, классические черты лица, но, на его вкус, она несколько прохладна. Яркие темные глаза, густые темные же волосы, перехваченные бархатной лентой. Фигура совершенная, но из за свободного халата наверняка не скажешь. Обхождение вежливое, даже довольно радушное. А вот и ножка в кожаной комнатной туфле – он бросил быстрый, но цепкий взгляд – точеный высокий подъем и безупречная лодыжка. В ней чувствуется порода и воспитание. Сидит словно кол проглотила – монастырская выучка.

– Вам понравились статуи, – задумчиво констатировала она. – А вам нравится эта комната?

– Очень. Англия? Восемнадцатый век?

– Хепплуайт . А это стиль эпохи Вильгельма и Марии .

Она глотнула вина. Он выпил все, что было в бокале, чувствуя приятное опьянение, и виной тому был не только «Смит Вудхауз».

– Мы живем превосходно, я полагаю, – заявила она, глядя в пол. – Я в самом деле так думаю.

Он ничего не ответил – что тут ответишь?

– Так намного проще… Вы знаете, что обнаженная девушка – это подлинный Роден?

– Нет, но я подумал, что это вполне возможно.

– Да, мы живем просто великолепно… О, вам в самом деле понравилось, тогда налейте себе еще сами.

Наливая вино в бокал, он украдкой взглянул на этикетку. Что же это за год? Тысяча девятьсот сорок пятый!

– Мистер Ван дер Вальк, что вам известно о вашей миссии в этом доме?

– Ваш муж пропал. Меня попросили его найти. Вот в общем то и все.

– Это в самом деле все, что сказал вам Канизиус?

– Еще он вкратце описал мне образ жизни и характер вашего мужа.

Она прикусила пухлую нижнюю губку.

– У него ни о ком нет особенно высокого мнения, но это вовсе не значит, что он всегда прав. Он прежде всего делец. Однажды – еще до того, как я хорошо узнала, что он собой представляет, – он пил здесь чай из севрского фарфора. Я сказала ему, что это Севр, когда он спросил меня. Так его первой реакцией было немедленно сообщить мне о том, что три отдельные севрские тарелки были проданы на аукционе в Дроте за неслыханную сумму.