- Вика!  - качая головой, проговорил отец. - По-моему, ты никогда не отличачалась жестокостью. Разве так шутят?

- А я и не думаю шутить, папа. Лично я приняла решение вернуться и хотела бы узнать, что думаете вы по этому поводу.

- Нет, ты что, серьезно? - дрогнувшим голосом осторожно переспросил Левон, все еще не веря своим ушам.

- Серьезнее не бывает.

- Но почему, Вика? Ты столького здесь достигла. Тебя знают в этой стране, как model, и даже как киноактрису.

- Не это главное, папа. И потом, мои приобретения везде со мной.

- Ты только что окончила престижнейший университет Америки. Перед тобой открыты теперь все двери.

- Разве у себя на Родине я не могу использовать полученное образование?

- И ты действительно надумала вернуться?

- Да, папа. Да. Человек должен жить и трудиться на той земле, которая его породила.

- Коль не шутишь, ни секунды не раздумывая, отвечаю: Еду с тобой!

Лана уловила лихорадочный блеск в глазах мужа, будто кто-то, большой и невидимый, взял его в руки и встряхнул - всего, до самого основания.

Часто моргая, Инга переводила взгляд с отца на сестру, пытаясь осмыслить происходящее, и вдруг завопила: - Yes!!! - сопроводив возглас соответствующим американским жестом. Вскочив, она начала вприпрыжку носиться по комнате, размахивая руками и распевая: - Прямо завтра! Прямо щас! А лучше - еще вчера.

- Инга! Утихомирься! - осадил ее Левон. - Дай до конца разобраться, что тут происходит.

- А чего разбираться-то! - подал голос Давид. - Если помните, с меня все начиналось. Я, в свое время, заварил эту кашу. И только я один знаю, как я потом казнился. Особенно - глядя на тебя, отец. Но мне не хватало смелости и честности признаться в этом. Если мы примем решение вернуться, честное слово, я, как мальчишка, рвану первым, впереди вас всех.

- Ты не забыл, сынок, что той страны, в которой мы жили, уже нет и в помине? Там сейчас тот же капитализм, и даже те же “Wow!”, “Yes!” и “Okay”.

- Ну, капитализмом нас уже не испугаешь, как ни как восьмилетняя практика. Еще и других поучить можем.

- Ты еще кое что забыл, Давид, - напомнил отец. - Как отнесется к этому твоя жена?

Давид ненадолго умолк, пытаясь представить себе реакцию Карины. Под впечатлением момента он действительно не подумал об этом. Просто не успел. Но ведь они любят друг друга. Значит, какие могут быть сомнения. Да она пойдет за ним хоть на край света.

- Я беру ее на себя. Это моя забота... Виктория! - Он взял наблюдавшую за ним сестру за руку. - Откуда пришла такая гениальная мысль в твою головку?

- Ты уже сам ответил,откуда. Богиня  Победы на крыльях принесла, - улыбнулась Вика.

Наступила пауза. Все взгляды обратились к Лане, не проронившей до сих пор ни единого слова. А она слушала своих детей, смотрела на мужа, пытаясь осмыслить, что сейчас с ними со всеми происходит. Неожиданное предложение Вики будто волшебным ключиком отомкнуло наглухо запертые дверцы в тайники их сердец, выпустив на волю плененные мысли и чувства. И это поразило ее. Настро ения Левона, разумеется, не были для нее секретом.Но, получалось, что она совсем не знала своих детей, поскольку даже предположить не могла бы, что Вика, победным маршем шествующая по жизни, может пожелать покинуть страну, покорявшуюся ей с такой готовностью. Не могла она поверить и в то, что Инга с Давидом, не раздумывая, подхватят ее идею.

А что же она сама, хвастливо величавшая себя женщиной-облаком,  для которой в понятие “Родина” входит весь мир? Набравшись смелости, Лана рискнула тоже заглянуть вглубь себя. И там, на дне души, затеплилось вдруг, пробуждаясь, безумное желание ощутить босыми ступнями тепло родной земли, с ее шелковыми травами и  росами, потонуть в вишнево-яблоневом дурмане, вдохнуть аромат ландышей и сирени. Желание погрузиться в бархатные кресла зрительного зала и слушать Свою оперу, Свой любимый спектакль, Своих любимых певцов.