Везде и всюду копошилось великое разнообразие насекомых. Они собрались сюда будто на Ноев ковчег, спасаясь от катастрофической засухи в умирающей пустыне.

Среди этой ликующей братии не торопясь бродили маленькие и толстобрюхие жабята, лениво на ходу и как бы нехотя смахивая с травы в свой объемистый широкий рот зазевавшихся неудачников. Иногда жабята выскакивали из-под ног целыми стайками и неторопливо разбегались в стороны. Некоторые, увидав меня, прежде чем скрыться, на всякий случай оставляли позади себя мокрое пятнышко. В одном месте шевельнулась трава, и поползло что-то большое. Я догнал, посмотрел: осторожная гадюка попыталась избежать встречи с человеком. Она забрела сюда не случайно: вой сколько добычи для нее, предпочитающей кобылок любой другой пище.

Небольшой серый камень, возвышающийся над травкой, давно привлекал мое внимание. Как он сюда попал? Случайно? Вдруг я заметил, что он шевельнулся: то молоденькая черепаха, мигая глупыми подслеповатыми черными глазками, вовсю уплетала сочную зелень. Все ее сородичи давным-давно зарылись в норы, заснули до следующей весны, а эта забавная, вопреки принятой традиции, продолжала предаваться обжорству.

В джунглях растительности незримо на самой земле копошилось величайшее множество мелких насекомых: крошечных трипсов, мушек, комариков, жучков. Изобилие и разнообразие насекомых было так велико, что, казалось, если бы собрать сюда энтомологов разных специальностей, всем бы нашлась работа, каждый бы для себя собрал удачную коллекцию. Это был настоящий заповедник! И в этом изобилии форм и красок время летело быстро и незаметно.

Но пора было спешить к машине. Едва мы расстелили тент и приготовились завтракать, как сразу на него уселось множество крохотных кобылок, непреминувших занять место на свободной площади. На дужку чайника угнездилась большая светло-зеленая стрекоза. Посидела немного. Уж очень горячим показался ей чайник с кипятком, улетела. Появились крохотные мушки и закружились в погоне друг за другом, устроив подобие веселого хоровода. Тент им очень подошел для этого занятия. Слетелись большущие мухи и принялись знакомиться с нашим столом. Они бесцеремонно лезли в кружки, миски, садились на ложки, вели себя самоуверенно и нагло.

А когда мы собрались продолжать прерванное путешествие, они забрались в машину, проявив удивительную проворность, и без промедления принялись слизывать капельки пота с наших лиц.

С сожалением мы тронулись в путь. Оглянувшись назад, я бросил последний взгляд на сверкающее пятно среди мертво-желтой пустыни — маленький рай насекомых.

Странные обычаи

…Узкая тропинка вьется по склону глинистого холма. Слева шумит порожистая речка, справа торчит гряда гранитных скал, а впереди — узкий каньон, заваленный глыбами камней. Что там впереди, в каньоне, какие там откроются новости?

А новости открываются перед самым каньоном. Рядом с тропинкой я вижу норку какой-то мыши, ее недавно обновлял хозяин, выбросил кучку земли и вместе с нею…

Что такое выбросила мышка из своего жилища? Будто скорлупы большого ореха, только не настоящего, а сделанного из земли. Их много лежит у входа.

Я пытаюсь сложить вместе осколки, и получается шар размером с голубиное яйцо с оттянутым слегка кончиком. Внутри шара — просторная полость и тоненькая скомканная рубашка личинки жука. Тогда все становится ясным. Шар — домик. Его приготовил из овечьего навоза большой черный с лакированным одеянием жук — лунный копр. Под землей он вырыл просторную каморку и в ней устроил свое сокровище — несколько шаров. В каждый шар было отложено по яичку.

Почему же теперь разломанные шары оказались снаружи?

Наверное, мышь выбросила остатки домиков молодых копрят, заняв жилище, наткнулась на жучиную обитель и вычистила все постороннее, не мышиное.

Я иду дальше по тропинке и снова вижу норки и возле всех осколки шаров.