– Не за что, – пожал плечами Генрих, вылезая из «Шевроле». – И все‑таки, что делают эти типы в нашем офисе? Чего они ждут?

– Человека, который придет меня убивать, – пояснил я.

– Только одного человека? – удивился Генрих. – Мне кажется, если все эти люди в конце концов соберутся, то получится очень длинная очередь. И если ты не выйдешь на работу в течение ближайших десяти дней, то в этой очереди, я думаю, найдется местечко и для меня. Всего хорошего.

Довольно странное пожелание, учитывая то, что он мне только перед этим наговорил. Откуда тут взяться хорошему?

Пятнадцать минут спустя я медленно кружил между одинаковыми панельными многоэтажками на восточной окраине Города в поисках дома Марины Калягиной.

Микрорайон выглядел странновато – брошенные строительные вагончики, кучи мусора, доски, обломки кирпичей заставляли подумать, что возведение жилого массива закончилось совсем недавно. Однако сами дома были уже изрядно побиты жизнью и жильцами. Дул холодный ветер, неся пыль и сор. Это место казалось приспособленным для жизни людей не намного больше, чем какая‑нибудь лунная пустыня. Пару раз «Шевроле» чуть не застрял в глубоких грязных лужах, а один раз в заднее стекло прицельно заехал камнем чумазый пацан лет девяти‑десяти.

Подходя к подъезду, я подумал: «Какое счастье, что я приехал сюда не на своей машине». Еще мне было интересно, что станется с «Шевроле», пока я занимаюсь своими делами – угонят или разломают?

Кодовый замок на подъездной двери, несомненно, когда‑то работал, но сейчас дверь, скрипя, покачивалась на петлях в соответствии с силой ветра.

Внутри было еще более холодно, чем на улице. Тем не менее двое подростков, парень и девушка, страстно целовались у лифта, не выпуская зажженных сигарет из пальцев. На полу стояли пустые бутылки из‑под пива. Я хотел спросить, на каком этаже находится сто семьдесят вторая квартира, но потом решил не мешать подрастающему поколению выражать свои чувства.

Лифт поднимался вверх медленно, дрожа мелкой дрожью и словно прикидывая, развалиться ему сейчас или этажом повыше. Иногда он вдруг останавливался на каком‑нибудь этаже и долго не закрывал двери, будто ждал кого‑то. Никто не садился, и лифт снова начинал дрожать. К тому моменту, когда я доехал до нужного этажа, у меня сложилось мнение, что этот лифт – живое существо, страдающее нервным расстройством. Вниз я пойду только по лестнице.

На этаже было темно, и я вспомнил про завалявшийся в моем кармане с прошлой ночи фонарик. Вскоре я поймал в кружок искусственного света овальный кусочек эмалированного металла с черными цифрами 172. Рядом отыскалась и кнопка звонка.

– Кто там? – спросили за дверью. Вопрос был совершенно оправдан, более того: живи я в таком районе и таком доме, я бы вообще никому не открывал без предварительной записи по телефону. Но у этой женщины не было телефона.

– Мне нужна Марина Калягина, – сказал я.

– А вы кто? – настаивала женщина.

– Меня зовут Константин Шумов, я частный детектив и… Дверь открылась с какой‑то невероятной быстротой.

– Проходите скорее, – сказала женщина. – Я вас давно жду. Наконец‑то вы…

– Извините? – не понял я. – Вы сказали «наконец‑то»?

– Да, – подтвердила женщина. – Наконец‑то вы пришли. Я просто устала вас ждать.

– Кхм, – сказал я, чувствуя, что совершенно перестаю понимать происходящее.

20

– Мне двадцать девять лет, – сказала она. – Хотя выгляжу я на тридцать пять.