Некоторые ко мне. А дальше… Дальше бывает по‑разному.

И вот эти двое сидели напротив меня. И на коленях капитана Панченко лежала коричневая папка, а это значит, что они зашли ко мне не просто так, не на огонек. Зашли по делу. Что ж, я не в лучшей форме, но в состоянии поддержать разговор. К тому же аспирин, похоже, начал действовать, и в голове у меня прояснилось. Правда, лучше мне от этого прояснения не стало: по‑прежнему внутри моего черепа бескрайняя пустыня вместо мыслительной деятельности. И посредине пустыни стоит здоровенный монумент с надписью: «Я понятия не имею, зачем эти двое ко мне притащились!!!».

Это действительно так. Я никого не ждал из их конторы к себе в гости.

Мне нечего с ними обсуждать. Уже три недели я был вне всяких дел. Сначала я просто отдыхал (с полного одобрения Генриха), а потом случилась одна вещь…

Но это слишком личное. Об этом позже.

За все время я палец о палец не ударил. Я не брался ни за одно дело.

Тем более в последние энное количество дней.

Так какого же черта они пожаловали? Я так разволновался, что едва не произнес свой вопрос вслух. Но вовремя сдержался. Пусть сами скажут.

И они не подкачали. Они сказали. И когда они сказали, я был удивлен.

Неприятно.

3

– Извините за поздний визит, – деликатно начал Панченко.

– Но лучше поздно вечером, чем рано утром, – впервые раскрыл рот его спутник. И широко улыбнулся. Я понимающе кивнул. Иногда человеку так хочется сострить, что стоит посмеяться над его первой шуткой, дабы предотвратить все последующие.

– Константин Сергеевич, – Панченко снова взял разговор в свои руки, никак не отреагировав на замечание белобрысого – Вы сотрудник частного детективного агентства?

– Угу.

Панченко что‑то пометил в своих бумагах, должно быть, написал:

"Подозреваемый сказал «угу».

– Это вы по работе? – капитан вопросительно посмотрел на меня.

– Что? – не понял я.

– Я имею в виду ваше лицо. Производственная травма?

Далось им всем мое лицо! У некоторых с самого рождения физиономии похуже.

– Я в отпуске, – мрачно ответил ^. – Это бытовая травма.

– А‑а‑а, – протянул Панченко. – Ясно. Ну вы впредь поосторожней в быту, ладно?

– Угу, – сказал я и прикинулся, что совсем не заметил ехидную усмешку белобрысого: от уха до уха. И как таких клоунов берут в правоохранительные органы?! Тогда я решил взять инициативу на себя. Я же, в конце концов, хозяин, а они гости. Причем гости без ордера. Это я сразу понял. На это у меня чутье. Будь у них ордер, стали бы они вытирать ноги!

– Так вы насчет моего лица? – осведомился я. – Оно не представляет общественной опасности, не переживайте.

Конечно, беременные женщины и лица с болезнями сердца могут испугаться, но я обещаю, что не появлюсь на улице в светлое время суток, пока мои травмы не будут залечены. Честное слово. Могу дать подписку.

– До подписки мы еще дойдем, – пообещал Панченко, и мне стало как‑то неуютно – Хотя я был хозяином, а они – гостями – И я уже не был уверен насчет ордера.

– В светлое время вы, значит, не выходите на улицу? – неожиданно жестко спросил белобрысый. – Только ночью, да? И куда вы ходите ночью, что возвращаетесь с такой рожей?

– Заявляю протест против употребления слова «рожа» в свой адрес, – сухо произнес я. – Еще один выпад, и я вызову своего юриста.