– Да уж какой есть, – развел руками Панченко.

4

– Так, значит, гражданин Леонов скончался? – уточнил я несколько минут спустя.

– Совершенно верно, – кивнул Панченко.

– Естественной смертью?

– В том‑то и дело, что нет, – грустно отозвался Панченко.

– Поэтому мы здесь! – гордо заявил белобрысый.

– Да что вы? – не выдержал я. – Именно поэтому?

А я‑то думал! А я‑то просто потерялся в догадках! Я перевел взгляд на Панченко:

– Так Леонова убили?

– Его сбило машиной, – ответил капитан. – Сегодня утром.

– Все понятно, – я сделал серьезное лицо. – Все мне понятно. Кроме одного. При чем здесь я? Гражданин Леонов погиб в результате наезда транспортного средства, и это очень печально. Но я знать не знаю этого самого гражданина Леонова. И никак не могу взять в толк, какого содействия вы от меня добиваетесь? Чем я могу вам помочь?

– Я еще раз предлагаю вам, Константин Сергеевич, – терпеливо проговорил Панченко, – подумать и не спешить с выводами. Вы же понимаете, что раз к вам пришли, то для этого имеются основания.

– Хорошенькая логика – кивнул я.

– Какая есть, – вздохнул Панченко. – А основания для визита к вам действительно имеются. Объясните одну простую вещь, Константин Сергеевич: в карманах пальто покойного гражданина Леонова обнаружены ваши визитные карточки. И не одна, не две. Сколько, Серега? – посмотрел капитан на белобрысого.

– Шестнадцать, – немедленно выпалил Серега.

– Вот так, – капитан вопросительно взглянул на меня.

А я удивленно смотрел на него. – Только не говорите, что вы печатаете эти карточки тысячами, а потом разбрасываете на улицах и засовываете в карманы всем прохожим.

Придумайте что‑то пооригинальнее.

– Постараюсь, – пообещал я, тупо глядя на коричневую папку, что лежала на коленях капитана. – Слушайте, а у вас там случайно нет фотографии с места происшествия?

– Допустим.

– Покажите.

– Ну, если это освежит вашу память… Смотрите.

Он раскрыл папку и протянул мне несколько фотоснимков. Запечатленное на них зрелище навевало мрачные мысли. Серый асфальт в пятнах луж, серый комок человеческого тела, принявшего смерть в позе эмбриона – колени почти у самого лба, руки согнуты в локтях и прижаты к бокам. Грязь на лице и на пальто. Прах к праху. Откуда вышел ты, туда и вернешься.

Гражданину Леонову было на вид лет сорок. Последний раз он брился дня три назад. Но даже если бы он побрился, причесался и припудрился, это не сделало бы его особенно привлекательным. Одутловатое лицо уставшего от жизни человека. Поэтому оно органично выглядело на фоне серого асфальта, лицо с закрытыми навечно глазами.

– Не узнаете? – нарушил молчание Панченко.

– Нет, – ответил я. – Этого человека я не знаю. А нет у вас снимков анфас, и желательно еще живого Леонова?

– Все‑таки узнали? – встрепенулся белобрысый.

– Если бы узнал, то не спрашивал бы другие фотографии. Просто я знаю, что после смерти люди выглядят несколько иначе, чем при жизни. Особенно если их сбивают машиной.

– Да ну? – притворно удивился белобрысый– И откуда такие сведения? Ах да, вы же опытный товарищ по части мертвых и живых тел…

– Вроде того.