Трембицкий печально улыбнулся:

– Я ценю его ниже, чем вы. Но все же надеюсь, что события будут протекать так, хотя никто и ничего не может гарантировать в этой жизни.

***

Члены совета переглянулись. Наконец Ганновей закурил сигарету, медленно выпустил дым и ответил:

– Вы правы, любые действия рискованны. Проблема в том, как уменьшить риск. Как вы должны знать, Ян, единственный способ уменьшить число неизвестных факторов, это познакомиться с ними. Я прекрасно понимаю себя, своих друзей, вас двоих и Ната. но я не знаю президента, и не могу предсказать его действия. Да и вы тоже. Кроме того, существуют еще многочисленные чиновники его аппарата, бизнесмены, военные, все те, кто составляет структуру общества. Мы тоже не знаем, как будут реагировать они. А вспомните о миллионах простых американцев! С их страхами, надеждами, убеждениями, и привязанностями!

Все они живут в условиях существующего общества. Как поступят они? Все эти неизвестные, которые действуют помимо нас и поэтому результат совершенно непредсказуем. Значит вы предлагаете надеяться на лучшее.

Трембицкий прищурился:

– А вы считаете, что единственный предсказуемый фактор – это сила?

– Да, – ответил Ганновей. – Разве не так? Когда я прошу незнакомого человека сделать что‑то, он либо делает, либо нет, но если я наставлю на него пистолет, он обязательно сделает.

– Хм. Я бы мог вам назвать несколько примеров исключения. Но оставим это. Как вы предлагаете поступить нам?

– Подробнее я не могу сказать, нет времени. Но ясно одно, аппарат должен быть в наших руках и мы должны научиться работать с ним. Кроме того, следует вести разработки для создания более усовершенствованной модели.

– Минутку, – возразил Коскинен. – Это потребует много времени. А что будет с моими товарищами?

– Верно, – согласился Ганновей. – И Нат не пойдет на то, чтобы его сын долго томился в тюрьме. Кроме того, его следует убедить, чтобы он не ходил к президенту… О, кей. Сделаем несколько аппаратов существующей модели – это можно сделать быстро – и тогда мы сможем освободить ваших друзей. И несколько наших товарищей, которые тоже сидят в тюрьме.

– Прямое нападение? – Рембурн сжал кулаки. Наконец. Экран закроет небольшой флайер. Мы захватим нескольких агентов СБ, психологическими исследованиями узнаем от них, где содержатся пленники, а затем ударим.

А когда мы сделаем усовершенствованные аппараты, мы проведем следующую стадию – нейтрализацию СБ, – сказал Ганновей.

– Будете убивать агентов? – спросил Трембицкий.

– Никогда. В основном мы будем просто изолировать их, чтобы они не мешали.

– СБ – орган государственной власти. Значит, вы … на основы государства.

– Да.

– А вы думали над тем, что в дело вмешается армия? Полагаете ли вы, что Конгресс и президент одобрит все это?

– Нет.

– А как отнесется народ к вашим действиям?

– Разумеется, мы проведем большую пропагандистскую компанию.

– Этого мало, если вы решили поднять оружие против государства.

Согласно конституции – это измена.

– Джорджа Вашингтона тоже называли изменником, когда он делал революцию.

– Я не говорю просто так. Если вы сказали "А", вам придется говорить и "Б", – Трембицкий обвел взглядом всех, сидящих за столом. Вам придется признать, что ваша цель – свержение правительства США.

– Пусть так, – свирепо заметил Риконсти, – другого пути нет.

– Значит какая‑то полувоенная хунта захватит власть и будет править силой оружия.