|
— Буран-то кончился, ребята! — заорал он. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что Тофик прав. Толкаясь, они ринулись к выходу. Тофик распахнул толстую дверь — и все отшатнулись, ослепленные сияющей белизной. Солнце каталось в сверкающем бледном небе, подернутом прозрачной дымкой из не осевших еще мельчайших снежинок, и гигантские, как кучевые облака, сугробы искрились под ним, щедро разбрасывая бриллиантовые лучи. После душной, пропитанной запахами тел, пищи и курева атмосферы общежития воздух казался сладким и свежим, как небывалый, вкуснейший в мире ледяной эликсир. — Боже, спасибо тебе, — прошептала Аля и всхлипнула. Улыбнулась сквозь слезы. — Спасибо... Но... Что это? К наконец-то осознанной тишине примешался далекий, на грани восприятия, звук, доносившийся со стороны трассы — словно гудел где-то толстый деловитый шмель. Лешка склонил голову набок, его глаза недоверчиво расширились. — Бульдозеры, — прошептал он. — Бульдозеры идут. Глава 16. Вести от старого друга Вести от старого друга Уже третью ночь подряд Лиза просыпалась мокрая, как мышь, от пота, и подолгу лежала в темноте, глядя в потолок. Она слушала мерное дыхание мамы и думала, как это странно: никто из убитых на буровой не приходит в ее сны, и папа, похожий на мертвеца, не приходит, и кошмары про воробушка ей тоже не снятся. Лишь вялые мысли покачиваются где-то в глубинах сознания, как ленты ламинарии в морской воде: она должна найти источник угрозы... должна понять, откуда идут клубы черного дыма... должна сделать что-то — и ищет подсказку в кошмарных снах, но никак не находит. Стюардесса в СИЗО. А вот чемоданчик с таблетками, чемоданчик, из-за которого она и заварила эту кашу, остался у Барина (его даже не стали задерживать — сказали, что это была самооборона). Лиза видела, как он закинул чемоданчик на заднее сиденье машины. А Тимур с ней даже не попрощался. Последний раз она видела его на трассе из аэропорта. Увидев из своего укрытия, как конвоируют стюардессу, Тимур решился выйти к автобусу. Геологи о его побеге не сказали ни слова, лишь Барин проворчал: «Если не виноват, так чего слинял?» «Мне надо было дождаться вашего визита?» — холодно ответил Тимур, и Барин, недовольно засопев, умолк. Когда Лиза думала об Анне, ей становилось не по себе: слишком уж близко к парку располагалась тюрьма. Пройти с полкилометра по дорожкам, обойти каток, — и вот уже с вершины невысокой сопки перед тобой распахивается мрачная плоская долина, занесенная снегом, а посреди нее — горстка бетонных зданий, колючая проволока, черные вышки. Пару раз Лиза ходила туда с подружкой и ее старшей сестрой: на площадке неподалеку проводил тренировки местный кинологический клуб, а у подруги был боксер, которого пытались дрессировать. Лиза смотрела, как нелепо толстый человек выбегает на пятачок утоптанного снега, смешно размахивая руками, и гладкие, ощеренные доберманы и овчарки бросаются на него, вонзая клыки в толстый слой ваты... Лиза не любила таких собак. Ей нравились совсем другие — смешные, лохматые и ласковые. Такие, как Шмель. Шмеля забрал Лешка. Геолог жил в частном доме на Красной Горке и мог построить для пса большую теплую будку во дворе — чтобы тот мог задрать ногу, как только ему это понадобится, а не мучился, ожидая, пока его выведут на улицу. Да, со Шмелем все было в порядке, а вот со стюардессой — не очень, потому что тюрьма была слишком близко от парка, из которого наползала черным облаком смутная угроза — Лиза не могла объяснить, в чем тут дело, не могла ничего рассказать, она просто чувствовала. Ей снилось, что черное облако пересекает долину, просачивается сквозь проволоку, сквозь двери и решетки... Дымные щупальца уплотняются, становятся упругими и сколькими, проскальзывают в камеру, где сидит стюардесса — бледная, нечесаная и истощенная, похожая на привидение. |
