|
Плотная, средних лет чернокожая женщина подошла и встала у них на пути, подняв лист бумаги с отпечатанными на нем правилами поведения. — Прошу прощения, друзья, — произнесла она, — но правила запрещают гостям разгуливать по Новому городу без сопровождения. — Спасибо, мэм. Мы получили дозволение от самого преподобного, — промолвил Фрэнк, улыбаясь ей в ответ. — Мы только что говорили с ним, — добавила Эйлин с идиотской ухмылкой. — Он посылает с нами свою любовь. Женщина остановилась перед ними в растерянности. Они обошли ее и продолжили разговор. — Эй, все равно не курите! — крикнула женщина им вслед. Эйлин помахала ей рукой и щелчком отбросила сигарету. — Считаю своим долгом сообщить, — заявил Фрэнк, — что если кое у кого возникнет желание убраться из этой дыры до того, как армия США явится сюда за своей собственностью и здесь, прошу прощения за грубость, дерьмо по воздуху летать будет, то я буду счастлив оказать всяческое содействие. Эйлин остановилась и присмотрелась к нему. Что сказать — искренне и прямо. — Это весьма великодушное предложение, Фрэнк. — Приятно слышать. — Но боюсь, я не могу уехать отсюда прямо сейчас. Без Иакова. — Того старика? — Не так уж он и стар. — Но он ведь тебе не муж? — Нет. — Хорошо, — сказал он с первой настоящей улыбкой, увиденной ею с того момента, как они покинули гостиницу. — Тогда мы заберем с собой и Иакова. — Боюсь, это может оказаться не так просто, — вздохнула Эйлин. Фрэнк поднял на нее глаза. — Не для меня, это уж точно. Она снова искоса присмотрелась к нему: мужчина, нельзя не признать, симпатичный и не кажется совсем уж безнадежным. — Фрэнк, в последнее время тебе не снились необычные сны? — Нет, мэм, — ответил он после некоторого раздумья. — Тогда прежде всего я должна рассказать тебе одну очень странную историю. — Заходи, ребе Иаков Штерн, заходи. — Преподобный махнул рукой в направлении дивана в углу кабинета. — Рад, что у нас появилась возможность встретиться. — Мне удалось выкроить время в моем деловом расписании, — ответил Иаков. Преподобный не поднялся из-за письменного стола и не протянул руки. Иаков уселся на диван возле большого глобуса на дубовой подставке. Помимо византийской иконы в золоченом окладе на стене за письменным столом преподобного да раскрытой Библии короля Иакова на пюпитре, ничто в помещении не указывало на то, что это рабочий кабинет священника. Вся обстановка отличалась богатством, даже роскошью, и напомнила Иакову убранство кабинета Джона Д. Рокфеллера, виденного им на картинке. Воздух был спертый и прохладный. Тонкие лучи сияющего белого света пробивались сквозь деревянные ставни в затененную комнату как единственное напоминание о том, что дом высится посреди раскаленной пустыни, и в этих лучах кружили взлетавшие с толстого персидского ковра крохотные пылинки. Глаза постепенно приспосабливались к сумраку, но разглядеть толком преподобного, сидевшего за столом, куда не попадал свет, Иаков не мог. |
