подобно торчавшим на горизонте скалам, двигатели молчали, пол стал твердым и

надежным, насыщенный кислородом воздух вливался в легкие.

     Наконец Нибел нехотя  потянулся к пульту, пощелкал тумблерами, выдвигая

антенну и солнечные батареи.

     -- Керк, ты меня слышишь? -- произнес он. -- Мы сели.

     -- Слышу, -- казалось, Дуглас  примостился  где-то сразу  за  приборной

панелью. -- Без потерь, Гарри?

     -- Без потерь.

     -- Горючее?

     -- В норме.

     -- Командир?

     -- Обещал мне "Пурпурное Сердце" за мягкую посадку.

     Блейд усмехнулся и легонько ткнул Нибела кулаком в бок.

                         * * *

     Нибел честно заработал свой фартинг -- до холма было не больше тридцати

футов. Блейд бросил взгляд в ту сторону, потом осмотрел равнину, уходившую к

западу. Ровная, покрытая тонкой пылью поверхность, на которой коегде торчали

угловатые каменные  глыбы,  и в самом деле  походила  на  заасфальтированную

взлетную  площадку,   подготовленную  самой   природой  для  будущих  земных

кораблей.  Странник  повернулся к ней спиной. Теперь  перед ним лежал горный

склон,  полого  вздымавшийся  ярдов на  пятьсот,  его  гребень  был  увенчан

остроконечными  скалами,  а  за  ними  простирался   Океан  Бурь,  еще  одна

бесплодная и сухая равнина, словно в насмешку именовавшаяся морем.

     Блейд ощутил волнение -- как всегда, когда  вступал в новый мир. Сейчас

он  находился в родном  измерении, в реальности Земли,  но мир, в который он

попал, действительно  являлся новым  и от  него  веяло  такой чужеродностью,

которой странник не испытывал нигде и никогда. Ни ледяные равнины Берглиона,

ни пылающие пески Сармы, ни пустыни Брегги, ни бесплодные горы Ката не могли

сравниться с мрачным пейзажем, на который он взирал.

     Бесплодные  горы,  бесплодные  пустыни...  Губы  Блейда  скривились   в

усмешке. В слово "бесплодный" человек вкладывает  совершенно  ясный смысл --

не рождающий жизни, -- забывая при этом, что в пустынях и  горах есть  змеи,

ящерицы, насекомые и мириады крохотных живых существ в почве и воздухе. Луна

же была  воистину бесплодной;  тут не имелось  ни воздуха, ни почвы -- в том

смысле, как понимали  это слово на Земле. По  сравнению с Луной берглионские

равнины  просто кишели  жизнью -- всякими  тварями, похожими  на  медведей и

волков, и дайрами, жуткими снежными чудищами.

     Впрочем, решил  Блейд, лучше  никакой жизни, чем такая, как дайры. Хотя

ландшафты вековечного земного спутника производили самое унылое впечатление,

он  имел важное преимущество  перед  Альбой и  Катом, Меотидой и Берглионом,

Тарном,  Катразом,  Кархаймом и  полутора  десятками иных реальностей: здесь

было безопасно. Пока был воздух  для дыхания, толика  тепла  для обогрева  и

горючее, чтобы вернуться  домой, Луна являлась  самым  безопасным из  миров.