– В качестве инопланетян? – не понял я.

– Именно. Ибо как земляне, за которых мы выдаем себя, мы вмешиваться должны и обязаны. Мы участвуем в земной жизни на равных с вами. Каждый из нас несет определенную нагрузку, возложенную на наши плечи Центром. Я – заведующий лабораторией, стопроцентный администратор. Клавдия Аполлинариевна – киоскер и душа‑человек. Стоеросов – бравый служака, а Илья Петрович, – он кивнул на Мокроносова, – деклассированный элемент, пьяница и кандидат в преступники.

– Вы что, действительно алкоголик? – спросил я Мокроносова.

– Увы.

– И пьете по‑настоящему?

– Пью. Пью вот уже тридцать лет. Таково задание Центра.

– Но ведь вы гробите себя!..

– Успокойтесь, Николай Николаевич, – вмешался шеф, – наша медицина способна защитить здоровье секретных сотрудников. Против вашего алкоголя у нас есть надежное противоядие. Здоровье Мокроносова вне опасности.

– А как же следствие? Ведь он мог загреметь в тюрьму!

– Вызволили бы. Такие мелочи решаются у нас в рабочем порядке. – Шеф не спеша мерил комнату шагами. – Я предвижу еще один вопрос…

– Да, я хотел бы…

– Так вот, отвечаю. Наша внешность изменена в соответствии со стандартом земного человека. Все‑таки как ни похожи мы на землян, отличия сразу же бросаются в глаза… Пластические операции. Надеюсь, это понятно?

Я кивнул. В памяти вдруг возник субъект в морковном свитере, тут же прозвучал ответ на мою мысль:

– Это не человек – это фантом. Некий образ, рожденный в вашем сознании мощным внеземным умственным потенциалом. Таким потенциалом снабжены и мы, секретные сотрудники Центра, и потому способны создавать подобные фантомы для отдельного индивидуума или для группы индивидуумов. Вы такой способности лишены.

Одно мне все же оставалось непонятным: зачем вообще понадобилось подсовывать мне этого типа?

– А вот зачем, – объяснил Евграф Юрьевич. – Вы иногда чересчур приближались к опасному пределу. Мы были вынуждены периодически напоминать о себе, о своем контроле. Не правда ли, фантом всегда появлялся в критических ситуациях, когда вы готовы были проговориться о своем шестом чувстве или своими действиями раскрыть общую тайну? Этим наше воздействие не ограничивалось. – Я вспомнил верблюдов, царский червонец, шаровую молнию. – Времени в обрез. У вас, возможно, возникнет еще ряд вопросов. Предупреждая некоторые, я расскажу вам кое‑что. Как я уже говорил, цель нашего присутствия – наблюдение за процессами, происходящими как в социальной сфере, так и в жизни всей планеты. Судьба Земли как астрономической единицы неразрывно связана с судьбой человечества. Но, повторяю, наблюдение пассивное. В какие бы переделки ни попадали наши разведчики, им под страхом смерти запрещено вмешиваться в естественный ход событий. И на эту ответственную работу отбираются только самые надежные, самые выдержанные сотрудники. Мы знаем о Земле все. Честно признаюсь, порой трудно сдержаться, видя несправедливость, беззаконие, горе, и не вмешаться!.. Правда, однажды Совет в виде исключения решил вмешаться в ход земной истории, и сделано это было из исключительно гуманных соображений. Это произошло в тысяча девятьсот сорок четвертом году, на исходе второй мировой войны. В Германии и России почти одновременно была создана атомная бомба…

– Что?! Бомба?!

– Да. Я не оговорился… Не волнуйтесь, у нас нашлось средство навсегда вычеркнуть из памяти людей все, что связано с этим открытием.

– Но ведь это невозможно!

– Возможно.