Изменить размер шрифта - +
За месяц охвачу пять стран, девятнадцать городов.

К такому марафону надобно хорошенько подготовиться. Сижу по шесть часов в день, тили-тили, тили-тили... А что делать? Мне семью надо кормить. Софье Петровне я работать запрещаю, сыне моей тоже отвлекаться от занятий нельзя. — Сотников -старший ласково потрепал Веньку по загривку.

   Венька покраснел, стеснительно сбросил с себя отцовскую руку.

   —  И нечего тут смущаться, — нравоучительно заметил Леонид Моисеевич. — Это закон природы. Сначала родители помогают детям, а потом дети помогают родителям.

Вот так, — закончил он вдруг очень жестко и замолчал.

   Софья Павловна, прекрасно знавшая все выражения мужниного лица, под каким-то невинным предлогом поспешила ретироваться на кухню.

   —  Мальчишки, а ведь вы не просто повидаться с моим сыном пришли, — наконец тихо промолвил Леонид Моисеевич. — Что, опять Родина позвала?

Андрей не проронил ни звука Кирюха заерзал на стуле.

   — Ох уж эта Родина... — вздохнул Сотников - старший. — Прямо как неугомонная дамочка легкого поведения... И все ей вечно должны. Она никому никогда не дает, а ей должны! Динамистка какая-то...

— Отец, не надо, — попросил Венька.

   — Нет, пусть они мне сначала ответят! — потребовал Леонид Моисеевич. — Зачем они пришли?

— Просто так... — Андрей не умел врать.

   — Я не верю вам. Не верю. Вы хотите забрать у меня сына. Не отдам.

Оказывается, это доброе лицо может быть очень злым.

— Отец!..

   — Не отдам! — Леонид Моисеевич шарахнул кулаком по столу.

   От этого удара бутылка с шампанским накренилась и, замерев на мгновение, запрыгала по скатерти, маятником раскачиваясь в разные стороны.

   —  Не отдам! Запру в комнате, привяжу к батарее, но не отдам! — Сотников -старший, припав губами к ушибленной руке, выскочил из-за стола и неврастенической походкой зашагал по комнате. — Только все наладилось, только все забылось! И на тебе, здрасьте!

   — Отец!— взмолился Венька. — Я уже взрослый мужик, сам решу!

   — А что ты делать умеешь, мужик? — коршуном навис над ним Леонид Моисеевич. — Драться, стрелять, убивать? Этим ты зарабатывать на жизнь хочешь?

— Что ты в этом понимаешь?..

   — И понимать не хочу, и слышать об этом не хочу! То, чем ты занимался вместе с этими мародерами, мне омерзительно до такой степени, что душа наизнанку выворачивается! Мужик он, видите ли... Мужик... Где мой валидол?

   Венька вперил в отца тяжелый, почти что ненавидящий взгляд:

   — Ты хотя бы раз в своей жизни смог защитить женщину? Что ты вообще видел, кроме своего смычка? Ты же как аквариумная рыбка, гуппи! Ты никогда не держал на руках умирающего друга, никогда не захлебывался в собственной крови! А на твоих глазах расстреливали детей?! А перерезали ножом горло старухе? А привязывали к беременным женщинам динамит?

— Ужас! Не хочу слышать!

— А я это видел! И я убивал только зло!

— Ты убивал? Ужас! Замолчи!

   —  Так какое же ты имеешь право рассуждать об этом?

Тоже мне, инженер человеческих душ!

- Сотников - старший весь двигался, как ртутный шарик. Он был сейчас готов и заплакать, и захохотать одновременно. Валидол он съел, наверное, весь.

   — Хорошо, согласен... — проговорил наконец он, нервно дергая себя за бакенбарды. — Я был излишне резок... Не сдержался, прости... Дурацкая перепалка...

   — Ладно, нам пора, — не выдержал Андрей, — мы с Кирюхой пойдем.

Быстрый переход