— Мы потерпели кораблекрушение, — изобразив на лице непробиваемую тупость, произнес Турецкий. В конце концов, в данных обстоятельствах не остается ничего другого, как только играть ва-банк.

   — Я не люблю, когда меня обманывают, — сказал толстяк и наотмашь ударил Александра. Тот уже почти не чувствовал боли, потому что все тело и так разрывалось.

   — Не понимаю вас, — тем не менее сказал Турецкий. — Ваши люди обнаружили нас посреди океана на дырявой лодке, которая должна была затонуть при первом же ветерке. У нас не было воды и пищи. Разве это не доказательство моих слов? Где ж тут обман?

   — Кораблекрушение потерпели не вы. Кораблекрушение потерпел танкер «Луч». Он-то нам и нужен.

   — Да, но при чем тут мы? Вы же не хотите сказать, что мы спрятали целый танкер. Всем известно его местонахождение...

   Толстяк поморщился, все более и более раздражаясь непонятливостью собеседника.

— Танкер «Луч» имел при себе ценный прибор.

   Мы ищем этот ценный прибор. А вы знаете, где его искать. Нам надо просто договориться. Иначе...

— Убьете?

   — Не-ет, — протянул толстяк. — Зачем вас убивать? Вы и так не живы. Весь мир уже считает вас мертвыми.

— Но мы живы...

   — Пока, ха-ха-ха, — весело раскатился толстяк. — Вы все равно умрете. Это уже решено. Только ведь умирать можно легко, от пули в затылок, скажем, а можно тяжко, муторно. От голода. От такого голода, что вы озвереете и будете есть своих товарищей. Это мои проказники придумали. Они вам будут кидать по куску мяса ваших товарищей каждый день. Говорят, вкусное мясо, кстати. Я против, но вы должны мне помочь. А? Что вы выбираете? Пулю в затылок или — сидят и кушают бойцы товарищей своих? — пропел он последние слова.

   Турецкий сплюнул горькую кровь, накопившуюся во рту.

   —  Я дам вам на размышление три часа. И пять бутылок водки. Помозгуйте там хорошенько. Уведи его, — кивнул он охраннику.

И тут произошло то, что немного ободрило Турецкого.

   Охранник лениво потянулся, медленно поднялся со стула и что-то недовольное сказал своему начальнику. Начальник прикрикнул на своего подчиненного. Началась ссора.

   На каком языке они ругались, Турецкий не понял — скорее всего, помесь многих языков. Но понял главное — дисциплины на подлодке нет никакой.

   После длинной и крикливой перебранки, в которой была даже угроза начальника применить оружие, охранник повел пленного, но на этот раз другим путем.

   Турецкий получил возможность ознакомиться с расположением нескольких пересекающихся коридоров и взял на заметку дверь, за которой, надо полагать, находилось нечто вроде кают-компании: оттуда неслась приглушенная музыка и лающий мужской смех. Главный вывод, который позволила сделать вынужденная прогулка по подводной лодке, заключался в том, что экипаж пиратского судна вряд ли был многочисленным.

   — Ну что? — выпалил Немой, едва Турецкий появился на. пороге камеры и тяжело опустился на пол.

   — Познакомился с капитаном, — сообщил тот, пытаясь улыбаться разбитым ртом. — Он рад нашему присутствию на судне и в знак дружбы посылает угощение.

   На этих словах гориллоподобный охранник, лязгнув запорами, одну за другой поставил у порога пять обещанных бутылок водки.

   Кирюха попытался присвистнуть, а Митяй без лишних слов деловито принялся отвинчивать крышку. Руки его не слушались.

   — Они ищут некий ценный прибор, — сказал Александр. — У нас есть три часа на размышление.