— А вам есть что сказать?

Савелов открыл было рот, но промолчал. Турецкий вскинул автомат.

   — Встать. К стене, — сказал он. — Руки на стену. Ноги раздвиньте. Нателла, обыщите его.

— Я?! — опешила журналистка.

   Тем не менее живо встала, тщательно ощупала полковника и выложила на стол содержимое его карманов. Это были заграничные паспорта, И кредитные карты. Оружия не было.

   — Он принес, как договаривались, — сказала Нателла, снова ухватившись за свою сумочку.

   — Ремешок с него снимите и расстегните ширинку, — продолжал командовать Турецкий.

   — Блин, Турецкий, ты вообще охренел. Пусть лучше Чернов это сделает, — зло проговорил полковник.

   Чернов было двинулся, чтобы исполнить приказ Турецкого, но тот перевел ствол на него: 

— Сидеть. Нателла, ремешок.

Журналистка натужно хихикнула и исполнила приказ,

— Теперь свяжите ему руки за спиной.

   Очень скоро полковник лежал на полу со связанными руками.

Турецкий снял трубку:

   — Капитан, можно, — коротко бросил он, когда ему ответили.

   — А что, собственно, произошло? — спросил Чернов, когда в молчании просидели минут пять.

   — А произошло то, Александр Владимирович, что никакой машинки на танкере не было. Она как лежала на месте, так мы ее там и нашли. Но это еще далеко не все. С самого начала нас пасли все, кому не лень, нас подставляли так, что это чудо, что погиб только один из нас.

— Кто?! — воскликнул Чернов.

— Дмитрий погиб. Козлов.

   — М-да, — Чернов почесал затылок. — Я, конечно, верю вам, но все это надо доказать. В операцию были посвящены несколько человек. Почему вы решили, что предал Савелов?

— Кто знал все детали?

— Только мы вдвоем.

— Вот и ответ. Вот и истина.

   — В таком случае я тоже под подозрением, — не спросил, а констатировал Чернов.

   — Да, вы тоже были под подозрением до последней минуты. Но вот видите на столе паспорта и деньги — Савелов хотел у нас машинку перекупить.

Чернов почесал подбородок:

   — Честно говоря, я тоже решил поначалу, что вы хотите продать аппарат. Не знаю, что меня уберегло, но и я вам хотел предложить то же самое.

   — А предложил он, — указал стволом в лежащего Савелова Турецкий.

   Савелов на полу только шумно дышал, ему было неловко лежать лицом на колючем ковре.

   — И что вы с ним сделаете? — спросил, кивнув на лежащего, Чернов. — Не убьете ведь?

   — Не уверен, — проговорил Турецкий медленно, — может, и убью.

   Немой вошел без стука. Увидел лежащего Савелова, перешагнул, как через бревно. Поставил на стол чемоданчик.

   —  Ну вот и все, — сказал он, выдохнув шумно воздух. —

Вот и кончилась история. Держите вашу машинку.

   Турецкий насторожился. Они так не договаривались. Блефовать уже не было необходимости.

   Чернов спокойно встал с дивана, подошел к чемоданчику и раскрыл его.

   Два кирпича, на которых еще не стаял снег, упали с глухим стуком на стол.

   Чернов повернулся к Немому, и Турецкий даже не заметил, как в руках подполковника оказался пистолет, направленный Немому в висок.

   —  Опять игры? — сказал Чернов зло. — Может, уже хватит игр?

Дуло повернулось к журналистке.

   — Сюда! — скомандовал Чернов.