Корова не понимает. Старик тоже не понимает. Но он говорит, что на все воля Божья. Инш'Алла!

Я не верю, что это воля Бога.

Я думаю, что Бог накажет нас всех за то, что старик и его корова умрут в раскаленной пыли.

Почему, о Бог?

Почему, Аллах?

Я снова взбежала на крышу с листком в руке, чтобы отдать свое творение Хасану. Но Хасан углубился в какое-то повествование, Джордж внимательно слушал, и я тихонько села рядом.

Небо уже усыпали звезды, приближалось время ужина. Скоро Ольга позвала нас к столу.

Хасан прервал речь, поднялся. Высокий, стройный, в своей обычной белой хламиде. Сердце у меня сжалось Я не знала, что делать, меня охватило какое-то полубредовое состояние.

Джордж тоже встал. К моему удивлению, он оказался ростом почти с Хасана. Они стояли рядом, а вокруг сияли звезды.

Хасан улыбнулся. Я протянула ему свое сочинение, но он не принял листок. Конечно, ведь он же не просил его приносить. Тогда я сказала ему, что обязательно примусь за дневник.

— Хорошо. — Это все, что он сказал.

Верьте или нет, но я опять взбеленилась. Подумать только, он не принял с благоговением мое драгоценное творение! Надо же, не принялся немедленно восхищаться моим героическим решением приступить к написанию исторических хроник!

Я отвернулась, отошла от них и буквально скатилась вниз по ступенькам. За мной сошел Джордж, Хасан спустился последним. Мне хотелось, чтобы Хасан остался с нами, сел к столу. Несколько раз он ужинал с нами. Но он попрощался и ушел.

Бенджамина за столом, к счастью, тоже не оказалось.

Таким образом родился этот дневник.

А теперь я поняла, почему Хасан хотел, чтобы я за него взялась.

Прошло несколько недель. Точнее, девять.

Выделю два обстоятельства. Во-первых, я стала кое-что понимать в беседах Хасана и Джорджа. В беседах несколько однонаправленных, ибо говорил, в основном, Хасан, а Джордж чаще слушал и так или иначе реагировал. Но я перекипела, успокоилась, внимательно слушала. Интересно, что в результате я понимала услышанное совершенно не так, как Джордж. Характерная особенность этих бесед.

Во-вторых — Джордж выкинул фокус, которого я от него никак не ожидала. Он сколотил и возглавил группу, шайку, банду парней из своего колледжа. Они ничем не лучше любой другой такой буйной шараги. Вечно орут, закатывают речи, которые никто, кроме них самих не слушает, а уж воображают-то о себе…

Джордж — и они. Ужас, ужас! Родителям это тоже не нравится.

А Бенджамин, конечно, на седьмом небе. Блаженствует, наслаждается безмерным презрением.

Но с Хасаном Джордж видится ничуть не меньше, чем прежде. Не знаю, что и думать.

Прошли месяцы. Джордж уехал в Индию, в гости к семье деда. Он вырос, возмужал, но по-прежнему является главарем у этой кошмарной банды болтологов и все так же неразлучен с Хасаном.

«Тень предвещает событие» — этот постулат действовал и тогда, когда события зачастили, замельтешили просто калейдоскопической чехардой. Предвестники социальных перемен проявлялись не за столетия, как в былые эпохи, а за годы, а то и за месяцы. Не было еще на Шикаете времени, когда бы столь ясно виделось будущее, столь четко можно было его предсказать и столь сильно ощущалась беспомощность, невозможность повлиять на происходящее.

Уже в восьмую декаду все правительства лихорадочно боролись с нарастающей безработицей, особенно среди молодежи, и с последствиями этой безработицы. Выяснилось, что новые технологии упраздняют необходимость в людской рабочей силе. Бесконтрольно росло население — голод, эпидемии, природные катастрофы еще не взяли на себя роль могучих регулирующих факторов.